Home » Конкурсы Проекты

Конкурсы Проекты

Белоногова Витта Анатольевна — радист и директор школы

Белоногова Витта Анатольевна родилась 2 мая 1925 года в Артёмовске Донецкой области. До войны училась в городе Новочеркасске, когда началась Великая Отечественная, девушке было 16 лет.

«Наша семья вынуждена была эвакуироваться в Сибирь, в Омскую область. Здесь я продолжила учиться в школе. Учеба в 10 классе с января по май и аттестат отличника. Вскоре я услышала, что набираются девушки-добровольцы в армию: радистками, телефонистами. И в мае 1942 года я добровольцем ушла в армию.

Нашу группу девушек, призванных из Омской области, направили в Новосибирск в 13-й отдельный запасной полк связи. Я попала в 4-й радиобатальон, где нас обучали радиоделу, знакомили с радиоаппаратурой, учили армейскому мастерству: знанию устава, умению ходить строем, стрелять и даже петь в строю. Весной 1943 года была сформирована 321 отдельная рота связи, куда вошли радисты, телеграфисты, телефонисты, линейщики, и направлена в Москву для получения техники. Осенью мы выехали на фронт, в Смоленскую область. До города Ярцево ехали поездом, а затем уже на своих машинах (стареньких грузовиках). Наша рота связи входила в 4-ю воздушную армию, работа наша заключалась в обеспечении связью штаба воздушной армии со всеми своими подразделениями и с центром», — рассказывает Витта Анатольевна.

 В том же 1943 году В.А. Белоногова стала ефрейтором, командиром отделения, сама начала обучать новобранцев азам радиодела.

Витта Анатольевна была направлена в 321 ОРС 24-го полка Четвертой воздушной армии Второго Белорусского фронта. Военная жизнь была не из легких. Вот только один из эпизодов из военной службы:

«Группе радисток нужно было добраться до местечка под названием Чёрная речка. Начальник радиостанции приказал мне и другой радистке узнать дорогу в видневшемся неподалёку хуторе. Неожиданно мы увидели перед собой проволоку, натянутую в полуметре от земли. Ничего не подозревая, мы перешагнули через неё, и пошли через поле к домам. Пройдя метров пятьсот, мы опять наткнулись на такую же проволоку, а когда ее перешагнули, заметили табличку: «Мины!». Мы прошли по минному полю пятьсот метров!»

Вместе с Советской Армией прошла Смоленщину, Белоруссию, Польшу, дошла до Берлина. Закончила Великую Отечественную войну в Германии, в городе Нёйбранденбурге — в 120 км северо-западнее Берлина. «Последний день войны я встретила, находясь на дежурстве. В ночь с 7 на 8 мая 1945 года все радиостанции получили сообщение открытым текстом: «Прекратить огонь по всей линии фронта!». Так мы, фронтовые радистки, одними из первых узнали о нашей Победе!» (из воспоминаний В.А. Белоноговой).

Очень нежные и трогательные письма писала она своей маме с фронта. Вот одно из них:

«Дорогая мамусенька! 10 – 12 – 43 г.» « Пишу тебе частенько, т.к. сама писем ниоткуда не получаю и понимаю, что ты испытываешь подобное чувство. Оно тяжело. Точно? Мамусек, вот я сижу в обыкновенной крестьянской избе, передо мной горит семилинейная керосиновая лампа, часы тикают над головой, показывают час ночи (а, часы эти – ходики, как у нас были в детской, помнишь) на улице ветер, холод, что чувствуется особенно именно здесь в теплой избушке, как контраст резкий. Сзади стоит настоящая русская печь, о которой, раньше я лишь читала, а здесь даже два раза спала на ней. Здесь я хорошо, близко ознакомилась с настоящей деревенской жизнью, что очень неплохо. Ну, пока. Пиши. Крепко. Крепко целую. Вита»

Награждена медалями: «За Победу над Германией», «За Победу над Японией», «За участие в Великой Отечественной войне», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина».

После войны работала и училась. Закончила педагогический институт, работала учителем математики в городе Храпуново. Затем жизнь привела её в Черноголовку. С 1962 года долгие годы была директором Экспериментальной школы № 82. Витте Анатольевне присвоено звание «Почетный житель города».

Витта Анатольевна Белоногова умерла 14 июня 2021 года. Ученики вспоминают её как строгого, но справедливого педагога. Низкий поклон ветерану и Учителю!

«Врождённая гуманистка» Лидия Чуковская

Лидия Корнеевна Чуковская (урожденная Корнейчукова Лидия Николаевна) родилась 24 марта 1907 года в Санкт-Петербурге в семье писателя и критика Корнея Чуковского и Марии Гольдфельд. Через пять лет после рождения дочери семья переселилась в Куоккалу, дачную местность Финляндии, где жила постоянно вплоть до 1917 года. К Корнею Чуковскому по воскресеньям приезжали из Петербурга художники, писатели, актеры, поэты, историки литературы и публицисты.

«…Это счастье — видеть и Репина, и Шаляпина, и Леонида Андреева, и Короленко, который заезжал к нам мимоходом на велосипеде. Слышать все разговоры — о последнем номере журналов, последнем спектакле, портрете, картине, опере. Слышать “Облако в штанах” Маяковского, который читает свою поэму сам», — вспоминала позже Лидия Корнеевна.

К.И. Чуковский, Лида, М.Б. Чуковская, Коля в Куоккале. Фото: К. Булла

После февральской революции семья переселилась в Петербург. Лидия сначала училась в частной женской гимназии Таганцевой, а позднее, когда в советских школах началось совместное обучение, ее перевели в 15-ю единую трудовую школу. Окончив её в 1924 году, она поступила на словесное отделение государственных курсов при Институте истории  искусств и одновременно — на курсы стенографии.

В 1926 году дочь детского писателя была арестована по обвинению в составлении антисоветской листовки и сослана на три года в Саратов. Считается, что причиной ареста стал необдуманный поступок одной из подружек Лидии, которая на машинке Корнея Ивановича без его разрешения напечатала антисоветскую листовку. Выдавать подругу Чуковская не стала.

Благодаря хлопотам отца, в ссылке она провела всего одиннадцать месяцев, несмотря на то, что заняла принципиальную позицию в конфликте с властями: отказалась публично покаяться и держалась вместе с политическими ссыльными.

После окончания Ленинградского университета в 1928 году Чуковская несколько лет работала редактором в редакции детской литературы Госиздата, которую возглавлял Самуил Маршак. В 1937 году редакция ленинградского Детиздата была разгромлена и прекратила свое существование.

В 1929 году вышла замуж за историка литературы Цезаря Вольпе. В 1931 году у них родилась дочь Елена. В 1934 году брак распался. Вольпе погиб в 1941 году на Ленинградском фронте. 

Второй муж Чуковской физик-теоретик Матвей Бронштейн был арестован в августе 1937 года. Семье сообщили о приговоре «десять лет без права переписки», что , фактически являлось  официальным эвфемизмом расстрела. Лидия, находившаяся с дочерью в Крыму, избежала ареста, хотя документы для него были уже готовы. 

Я пустынной Москвою
Прохожу одиноко.
Вспоминаю и жду.
Мы любили с тобою
Чаши, полные света,
Что в Охотном ряду.
Нас игрушечный поезд
Увозил в подземелье,
Где веселая тьма.
Ах, игрушечный поезд!
Обещал ты веселье.
Оказалась тюрьма. (Л.К. Чуковская)

Тогда же (1939–1940) была написана повесть «Софья Петровна» — книга о сталинском терроре, которую писательница считала своим главным произведением. Единственный экземпляр повести сохранили, с риском для жизни, ее друзья. В 1965 году повесть вышла в свет в Париже, в 1966-м  — в США. Она переведена на многие языки мира, но в Советском Союзе ее не публиковали – в СССР  книга смогла выйти только в 1988 году. Это единственное из известных на сей день прозаических литературных произведений, посвященных событиям 1937–1938 годов, которое написано непосредственно по следам событий.

Еще одну повесть на тему сталинских репрессий, «Спуск под воду», она напишет в 1957 году. И эта повесть будет издана лишь в 1972 голу, и тоже не на родине.

Книги Л.К. Чуковской

После начала войны Лидия Чайковская была эвакуирована с дочерью и племянником в Чистополь,  откуда перебралась в Ташкент, где во Дворце Пионеров вела литературный кружок и занималась редактированием, а также на общественных началах работала в Комиссии помощи эвакуированным детям.
После прорыва блокады летом 1944-го попыталась вернуться в Ленинград, однако квартира оказалась занята другими людьми. Когда Лидия Корнеевна попробовала добиться справедливости, ей дали понять, что разрешения жить в Ленинграде она не получит.
Вернувшись в Москву, занималась разными видами редакторской и литературно-педагогической деятельности: несколько месяцев, когда главным редактором журнала «Новый Мир» был К. Симонов, заведовала отделом поэзии; в конце пятидесятых преподавала на Высших Литературных Курсах. В 1947 году, после многочисленных отказов, была принята в Союз Писателей.

Свой опыт  редакционной работы 1940–1950-х годов Чуковская обобщила в книге «В лаборатории редактора», впервые увидевшей свет в 1960 году и вызвавшей широкий отклик литературной общественности из-за остроты поднятых вопросов.

В память об отце создала музей «Дом Чуковского»

В 1938 году Корней Иванович получил дом в писательском поселке Переделкино. После смерти Чуковского в 1969 году в дом стали приходить поклонники творчества писателя. Лидия Корнеевна вспоминала: «Вдруг оказалось… людей, любящих его книги, желающих углубиться в историю русской культуры, гораздо более, чем мы помышляли. Ни единого объявления в газете или где бы то ни было, но идут, и идут, и идут, приходят пешком, приезжают на поездах, на санаторных автобусах, в частных автомобилях».

Союз писателей и Литературный фонд СССР инициировали выселение семьи Чуковской из здания. И только благодаря вниманию к этому делу большого числа неравнодушных людей дом-музей существует и по сей день.

Правозащитная деятельность

С 1960-х годов присоединилась к диссидентскому движению – выступала в поддержку И. Бродского, А. Солженицына, А. Синявского и Ю. Даниэля, А. Сахарова и других. Была автором ряда открытых писем.

В январе 1974 года Л.К. Чуковская была исключена из Союза писателей. Ей ставили в вину публикации книг и статей за границей, участие в радиопередачах Би-Би-Си, «Голоса Америки» и «Немецкой волны», а главное — статью «Гнев народа», в которой она открыто возмущалась организованной травлей Пастернака, Солженицына и Сахарова. Это решение было отменено только в феврале 1989 года.

Лидия Чуковская и Анна Ахматова

Наиболее известным произведением Лидии Чуковской являются «Записки об Анне Ахматовой», с которой она была близка с 1938 года. Они познакомились и подружились в длинных очередях у ворот ленинградской тюрьмы: у Анны Ахматовой был арестован сын, а Лидии Чуковской долго не сообщали о расстреле мужа.

Л.К. Чуковская была одним из «хранителей» стихов поэтессы, которые Ахматова, опасавшаяся репрессий, уничтожала после того, как давала прочесть доверенным друзьям. «Осенью 1938 года я начала часто встречаться с Анной Андреевной Ахматовой. Колеблясь между страхом обыска и необходимостью записывать каждое ее слово, я начала вести дневник наших встреч. Разговоры я записывала, стихи, творимые ею, запоминала наизусть (в том числе «Реквием»)», — писала Лидия Чуковская в своей автобиографии.

Лидия Чуковская и Анна Ахматова

В 1964 году по личной просьбе Анны Ахматовой Лидия Корнеевна составила сборник ее стихов и поэм. В 1965-м, с большими цензурными изъятиями, сборник «Бег времени» вышел в свет и стал последним прижизненным.

После кончины поэтессы, Чуковская начала приводить в порядок свои многолетние записи, которые вела на протяжении многих лет и из которых в итоге и составились «Записки». Напечатать их на родине возможным не представлялось, поскольку в 1974 году она была исключена из Союза писателей СССР.

«Записки об Анне Ахматовой» вышли в Париже в издательстве «YMCA-Press»: том первый (охватывает период 1938—1941 годов) — в 1976 г., том второй (1952—1962) — в 1980 г. Впоследствии первый том был переработан автором по образцу второго и переиздан в «YMCA-Press» в 1984 году.

Только в 1989 году  журнал «Нева» начал печатать первый том «Записок». В 1993 году журнал напечатал второй том, а затем выдвинул «Записки об Анне Ахматовой» на Государственную премию, которую Лидия Чуковская и получила летом 1995 года – всего за полгода до смерти.

«Записки» получили широкое признание среди литературных критиков и поклонников творчества Анны Ахматовой и считаются лучшим мемуарно-документальным трудом о великой поэтессе. 

Лидия Корнеевна скончалась в ночь с 7 на 8 февраля 1996 года, не дожив чуть больше месяца до своего 90-летия. Похоронена рядом с отцом на кладбище в Переделкино.

Источники: Человек дня: Лидия Чуковская // Полит.ру, 2023. — Текст : электронный. — URL: https://polit.ru/news/2023/03/24/chukovskaya/. — (дата обращения: 24.03.2023);

Кириллова, Людмила Познакомилась с Ахматовой в очереди в Кресты, поседела в 33 года. 14 фактов о Лидии Чуковской / Людмила Кириллова, Сергей Кириллов // Правмир, 2022. — Текст : электронный. — URL: https://www.pravmir.ru/lidiya-chukovskaya-biografiya/. — (дата обращения: 24.03.2023)


«Тысяча душ» Алексея Писемского

Алексей Феофилактович Писемский родился 11 (23) марта 1821 года в селе Раменье Чухломского уезда Костромской губернии. Происходил из старинного, но обедневшего дворянского рода. Одним из его знаменитых предков был святой преподобный Макарий Желтоводский. У его родителей, Феофилакта Гавриловича и Евдокии Алексеевны, было десять детей, но из всех выжил лишь Алексей. Свое детство Писемский описал в романе «Люди сороковых годов». Это к вопросу о том, как хорошо было бы родиться в XIX веке.

Илья Ефимович Репин «Портрет писателя А.Ф.Писемского» 1880

В 1844 году окончил физико-математическое отделение философского факультета Московского университета со званием действительного студента и был определен в число канцелярских чиновников, он вообще много служил и вышел в отставку в довольно высоком чине — надворного советника.

Его литературным дебютом стал рассказ «Нина» — обыкновенная история о романтической девушке, превратившейся в заурядную обывательницу. Заниматься литературой и журналистикой «по-настоящему» он начал в 1848 году в журнале Михаила Погодина «Москвитянин». При этом всю жизнь не разделял славянофильских взглядов, как и западнических. Он искал «третий путь».

1850 год. А.Ф. Писемский отправляет в Москву повесть «Тюфяк», которая выдвинула его в первые ряды тогдашних писателей. Следом в 1850–1854 годах одна за другой пошли повести, «тузовые вещи»: «Комик», «Ипохондрик», «Богатый жених», «Питерщик», «Батманов», «Раздел», «Леший», «Фанфарон». Молодая редакция «Москвитянина» сделала А.Ф. Писемского героем нового литературного времени, кумиром. Главный «москвитянинский» критик Аполлон Григорьев вскроет секрет «Тюфяка», задевший за живое: «Тюфяк» — это противоядие болезненному бреду, которое автор вводит в организм современной публики, воспитанной на старых идеалах, это абсурд, предложенный в качестве лекарства пошлейшему абсурдному существованию. Как бы там ни было, «Тюфяк» до того оказался к месту и времени, что без малого десять лет держался в эпицентре дискуссий и надолго остался «визитной карточкой» писателя, его пропуском в большую литературу.

В конце 1853 года он любезно охарактеризовал «собственно московский» кружок литераторов в письме к Аполлону Майкову: «…там [всюду почти] встречаешь лицемерие, ханжество (с легкой руки Гоголя) и возмутительное, бессмысленное славянофильство…» С Москвой «расплевался».

В Петербурге, куда он переехал в 1853 году, А.Ф. Писемский произвел фурорное впечатление своей оригинальностью. Правда, по службе его преследовали неудачи, а писать удавалось урывками. Тем не менее он уже числился среди талантливой пишущей молодежи, его репутация работала, и, когда великий князь Константин Николаевич собрал цвет писателей и ученых для участия в литературной экспедиции, в которую вошел и писатель.

В 1858 году завершился один из важнейших жизненных и творческих циклов Писемского. В 1853 году он задумал роман «Тысяча душ» и работал над ним — с паузами и перерывами, меняя название, — без малого пять лет. «Тысяча душ» — лучший его роман, как принято считать. За это время в России случилось многое: была проиграна Крымская война, закончилось николаевское «мрачное семилетие», началась эйфория либеральных реформ. Роман вырастал частями, зигзагами. Актер Иван Горбунов, свидетель всех этих сюжетных поворотов, вспоминал: Алексей Феофилактович «писал очень скоро, но переделывал написанное очень долго». Публика азартно следила за его превращениями, почувствовав неоднозначность Калиновича и червоточинку, сбивавшую с толку.

Вторая половина 1850-х — пик популярности А.Ф. Писемского. В 1859 году выходит страшная его пьеса «Горькая судьбина». Самая известная. За нее он получил престижную академическую Уваровскую премию, которую давали лучшим драматургам. Пьеса простая и сильная в своей убедительности. Крестьянин-питерщик Ананий Яковлев идет в острог за то, что убил ребенка, прижитого его женой от помещика. Это — уголовная драма. Основа ее взята из жизни: автор участвовал в разборе подобного дела в Костроме.

Книги А.Ф. Писемского

В его романе «Взбаламученное море» (1863) особенно отразилась нелюбовь к дворянству. И этого писателю простить не могли. Началась травля со стороны либеральной печати. Давление было такое, что он был вынужден уехать из Петербурга в Москву.

В конце жизни слабел его дар. Новые вещи: «Люди сороковых годов» (1869), «Масоны» (1880-1881), «В водовороте» (1870) не приносили читательского успеха. В 1874 году застрелился в Петербурге его любимый сын Николай, незадолго до того блестяще окончивший университет, человек, по свидетельству современников, огромного ума и дарования. В 1880 году другой сын, Павел, талантливый учёный-правовед, заболел тяжёлой психической болезнью. Все эти переживания разрывов и предательств сопровождались приступами меланхолии, ожиданием близкой смерти, что и отпечаталось в его произведениях. Многое случившееся за последние годы Писемский трактует как предательство, поэтому хроника и классификация измен самого разного толка — от нарушения церковных заповедей до извращения человеческих отношений, семейных, дружеских, социальных, — исследуется в сочинениях. Смертью или обманом заканчиваются все драмы А.Ф. Писемского. 

В предсмертном 1880 году Илья Репин написал портрет писателя. С полотна, тяжело опираясь на суковатую палку, на нас со страхом и растерянностью глядит вынесший немыслимые душевные муки старик (а было ему 59 лет от роду). Таким оказался финал. Жизнь была немилосердна к А.Ф. Писемскому. Так пусть будет милосердной и благодарной хотя бы память. Наша память.

Источники: Панфилов, Алексей Такой неудобный Писемский / Алексей Панфилов // Литературная газета. — 2021. — №12 (6777). — Текст : электронный. — URL: https://lgz.ru/article/12-6777-24-03-2021/takoy-neudobnyy-pisemskiy/. — (дата обращения: 22.03.23);

Пенская, Елена «Мои литературные плевки дорого стоят». К 200-летию писателя Алексея Писемского / Елена Пенская // Горький Медиа, 2021. — Текст : электронный. — URL: https://gorky.media/context/moi-literaturnye-plevki-dorogo-stoyat/. — (дата обращения: 22.03.2023);

Басинский, Павел Валерьевич Забытый классик. Алексей Писемский / Павел Басинский // Год Литературы, 2021. — Текст : электронный. — URL: https://godliteratury.ru/articles/2021/03/30/zabytyj-klassik-aleksej-pisemskij. — (дата обращения: 22.03.2023)

Храм Великомученика Пантелеймона в Черноголовке

Деревянный сруб храма Великомученика Пантелеймона в Черноголовке уютно притаился под сенью могучих деревьев на территории больничного стационара, плавно переходящей в лесной массив.

Черноголовский храм

Строительство первого и пока единственного в нашем городе православного храма началось в 1996 году по инициативе главврача больницы Зои Васильевны Дубровской. По воспоминаниям медицинских работников, изначально планировалось ограничиться возведением часовни при стационаре, но благодаря трудам главного врача, единомышленников и помощников маленький сруб, переданный больнице в дар, стал самым настоящим домом Божиим для многих черноголовцев.

Храма Великомученика Пантелеймона в Черноголовке

Проект храма Великомученика Пантелеймона создала талантливая жительница наукограда, архитектор Зоя Романовна Куприянова, вдохновившись самобытной красотой деревянного храмового зодчества русского Севера. Строили его всем миром, на пожертвования, в течение полутора лет. Благодаря стараниям Валерия Ксенофонтова пространство церкви расширилось – и одежду есть где разместить, и для свечного ящика место прибавилось.

С 1998 года в храме совершаются богослужения.

«Когда я была маленькая, то часто лежала в нашей больнице. Помню, когда храм ещё не построили, службы служились в специально отведённом помещении на верхних этажах, там был иконостас и всё необходимое, собирались и прихожане – пациенты, а к тем, кто себя плохо чувствовал, батюшка приходил причащать прямо в палату. С тех пор я выросла, у меня появились свои детки, и обоих я крестила в нашем маленьком лесном храме. Здесь так по­-домашнему уютно и радостно», – поделилась воспоминаниями Ирина Валерьевна, жительница Черноголовки.

Действительно, много перемен пережили город и наши лечебные учреждения. А небольшая уютная церковь, стоящая под больничными окнами, вот уже почти четверть века врачует души людей, помогая им преодолевать физические недуги.

К 20-лемнему юбилею храма был создан замечательный документальный фильм «Деревянные церкви Руси» (автор идеи и сценария Наталья Кошель, главная видеосъемка и монтаж Дмитрия Ермошкина). В нем приняли участие и священники, и прихожане. Сначала мы видим горькие архивные кадры: растерзанная Никольская церковь в Макарово, опустошенные деревянные обители по всей Руси… Постепенно картина преображается, и на месте руин появляются стены и купола. Однако «храм начинает жить тогда, когда совершается Божественная Литургия», отметил о. Вячеслав. И здесь, в церкви рядом с больницей, вот уже 20 лет служится Литургия. Мы видим уникальные кадры разных лет: интервью главврача З.В. Дубровской телеканалу «Черта», рассказ невролога Л.Т. Поповой о том, как делали проект (архитектор храма — Зоя Романовна Куприянова) и началось строительство, кинохронику 1997 года, когда в Рождество Богородицы освящался купольный Крест.

Источник: Столина, Анна Александровна Дом для многих из нас: 20 лет — Храму великомученика и целителя Пантелеимона / Анна Столина // Черноголовская газета. — 2018. — 28 декабря.

Положение об организации и проведении сетевой акции «Памятник Кириллу и Мефодию»

1. Основные положения

1.1. Настоящее Положение определяет цели, задачи, порядок проведения Акции

1.2. С 20.05.22 по 31.05.22 Муниципальное Учреждение «Городская Черноголовская Муниципальная Библиотека» проводит межрегиональную сетевую акцию «Памятник Кириллу и Мефодию» в социальной сети ВКонтакте.

1.3. Организатор: Муниципальное Учреждение «Городская Черноголовская Муниципальная Библиотека»

2. Цели и задачи Акции

Память о Кирилле и Мефодии увековечена во многих городах России и Европы. Братья известны как славянские просветители, создатели славянской азбуки, проповедники христианства, первые переводчики богослужебных книг с греческого на славянский язык. Святыми они были признаны ещё в конце девятого века.

Своей деятельностью Кирилл и Мефодий заложили основу славянской письменности и литературы. Эта деятельность была продолжена в южнославянских странах их учениками, изгнанными из Моравии в 886 году и перебравшимися в Болгарию.

Цель акции: напомнить себе и миру о памятниках, установленных просветителям славян Кириллу и Мефодию;

Задачи:

Популяризация книги и чтения;

Содействие развитию творческого потенциала участников Акции;

Привлечение внимания к деятельности библиотек в социальных сетях;

Популяризация культуры и искусства в рамках празднования Дня славянской письменности и культуры;

3. Участники Акции

Участниками Акции могут стать все желающие вне зависимости от возраста и места нахождения, поддерживающие цели и задачи мероприятия.

4. Условия проведения Акции

4.1. Участники акции на своей странице ВКонтакте  публикуют пост на выбор:

— о памятнике Кириллу и Мефодию в своем регионе;

— о любом памятнике просветителям славян в России и мире.

Публикация обязательно должна включать:

— фото памятника;

— населенный пункт, в котором установлен памятник, скульптура, бюст, поклонный крест «солунским братьям»;

— автора памятника.

Приветствуется:

— познавательная информация о памятнике (год открытия, надпись на памятнике, история создания);

— обложка книги, в которой есть информация о памятнике;

— презентация, буктрейлер о памятнике Кириллу и Мефодию

Пост публикуется с хэштегами #ПамятникКириллуиМефодию #ГородскаяЧерноголовскаяМуниципальнаяБиблиотека.

4.2. В информации поста должна быть информация об организаторе акции – МУ «ГЧМБ».

4.3. Для получения сертификата в электронном виде участника акции необходимо отправить анкету (Приложение №1) на электронную почту —  trochgb@yandex.ru или в Сообщения сообщества Черноголовская Городская Библиотека

5. Сроки проведения Акции:

с 20 мая по 31 мая 2022 года.

«Мой самый удачный проект!» Владимир Алексеевич Толмачев — главный архитектор города 70-80-х годов

«Мой самый удачный проект!» 90 лет В.А. Толмачеву

Владимир Алексеевич Толмачев (1931- 2011) родился пос. Чикино Тамбовской области. В 1948 году  окончил школу в Тамбове. После окончания МАРХи в 1954 году, поехал в Алма-Ату, работал в Республиканском проектном институте «Казгорстройпроект». В 1957 году проектировал два целинных совхоза в Казахстане. В 1965 году приехал в Черноголовку на должность руководителя 7-ой мастерской ГИПРОНИИ. Основная работа — Генплан Черноголовки, первым проектом стала  школа № 82. Депутат поссовета с 1977-1990 года и заместитель Председателя комиссии по строительству, промышленности и науки.  До 1997 года был  руководителем мастерской, и главным архитектором Черноголовки.  Главный эксперт  и начальник Отдела архитектуры до 2011 года.

Мой самый удачный проект! [Текст] / Вячеслав Горбатый // Черноголовская газета. – 2009. — №32, С. 1,4

Мечтали вольно, строили любя… [Текст] / Вячеслав Горбатый // Черноголовская газета. – 2001. – 27.01-2.02

Строимся?  [Текст] / Елена Корочкина // Черноголовская газета. – 2008. — №15 (24 апреля)

Лучше, чем пчелы… [Текст] / Елена Корочкина // Черноголовская газета, 2008, — №42


Генеральные планы Черноголовки 70-80 -х

26 февраля состоялось заседание историко- краеведческого клуба. С докладом «М.В. Кондакова — Толмачева. Первые генеральные планы Черноголовки» выступила Мария Владимировна Кондакова- Толмачева. 26 февраля 2020 года заседание ЧИКК было посвящено истории застройки и планирования нашего города. С докладом о первых генеральных планах Черноголовки выступила Мария Владимировна Кондакова. Очень нтересно было услышать и увидеть, как выглядел наш поселок в начале 60-х годов, что и как планировали Федор Иванович Дубовицкий, Борис Петрович Золотой и архитекторы того времени, какие принципы закладывали в основание и развитие будущего наукограда. Мария Владимировна, дочь многолетнего главного архитектора Черноголовки Владимира Алексеевича Толмачева, о многом знает из первых, как говорится, рук, поэтому и лекция ее получилась такой интересной. Все это очень важно не только для краеведов, но и для всех, кто любит наш город и неравнодушен к его прошлому и настоящему. Отвечая на вопросы многочисленных присутствующих, Мария Владимировна осветила, в частности, уже более позднюю, но очень занятную историю с въездным знаком города на Крестах, каковой она спроектировала по начальной идее Александра Юрьевича Довженко.

Генеральные планы Черноголовки. Мария Кондакова-Толмачева

Мария Кондакова-Толмачева

Эта история о Генеральном плане  Черноголовки 70-80 годов 20 века – продолжение лекции, прошедшей в библиотеке в конце февраля 2020. Тогда я рассказывала о первых годах и десятилетиях становления ЧГ – сначала НИП, потом ННЦ АН СССР. Сейчас расскажу, каким был задуман и спланирован наш город, что из задуманного удалось воплотить.

Эпиграфом к нашей истории послужат слова академика Д.С. Лихачева – из статьи «Память преодолевает время»: «Именно память помогает человечеству преодолевать время, она накапливает то, что называется культурой. Беспамятство — разрушительно, память — созидательна».

Начнем с  Владимира Алексеевича Толмачева. Не только потому, что ЧГ во многом именно ему обязана своим обликом. Реальным и идеальным. И если бы не размах вдохновенных замыслов, то очень мало осталось бы сейчас из задуманного.

Родился 22 января 1931 г. в Тамбовской обл., пос. Чакино Ржаксинского р-на. В 1948 г. окончил школу в Тамбове. После окончания МАрхИ в 1954 г., поехал в Алма-Ату, работал в Республиканском проектном институте «Казгорстройпроект» — от архитектора до ГАПа. В 1957 г. вступил в СА, избирался в Правление Казахского отдела СА. С 1982 г. член градостроительной комиссии Московского отделения СА. Проектировал многое – школы, детсады, жилье, Дворцы (спорта, культуры). Проектировал целину, три целинных совхоза.

Приехал в ЧГ в 1965 г. на должность руководителя 7-ой мастерской ГИПРОНИИ. Генплан ЧГ – основная его работа, помимо отдельных проектов, первым из которых стала школа 82. Проектировал не только ЧГ – конкурсный проект здания Президиума АН в Москве, комплекс опытного производства  Ярославского НЦ, Общежитие и городская площадь в пос. Борок Ярославской обл, комплекс пионерлагеря в Норильске (конкурс). Кроме того – депутат поссовета с 1977-90 г. Заместитель Председателя Комиссии по строительству, промышленности и науки.  До 1997 года был  руководителем мастерской и главным архитектором ЧГ. До 2011 года — главный эксперт и начальник Отдела архитектуры.

До  Толмачёва В. А. мастерская 7 представляла собой проектную группу численностью около 10 чел, основной задачей которой была выполнение функций авторского надзора за строящимися объектами. Проектную документацию основных объектов разрабатывал  ГИПРОНИИ АН СССР находящийся в Москве.

Толмачёв В. А, проявляя инициативу и талант организатора с 1965 по 1970 гг. создал Комплексную Проектную Мастерскую (КПМ) численностью 70 человек, способную самостоятельно разрабатывать все разделы проектной и рабочей документации любого масштаба и сложности. Под его руководством был сформирован коллектив высококлассных специалистов сгруппированных по секторам:

Архитектурный сектор возглавлял сам Толмачёв В. А. выполняя одновременно функции руководителя КПМ 7;

Конструкторский сектор – руководитель сектора Костовецкий Б. С., выполняя одновременно функции главного инженера КПМ 7;

Сектор ОВ и ТС (отопления  вентиляции и теплоснабжения) – руководитель Сорокина С.

Сектор ВК(водопровод и канализация) руководитель Полковников В. А.

Сектор ЭС (электроснабжения и автоматики) –руководитель Кукин А. Г.

Сектор ТХ (технология) – руководитель  Сатункин

Сектор – вертикальная планировка, и озеленение  руководитель Котвицкая Г.З.

Сметный сектор руководитель Фёдорова С. Ф.

ГИПРОНИИ АН СССР головной проектный институт, созданный для проектирования всех научных центров АН СССР. Создан был А.В. Щусевым (Академпроект). Находился в г. Москве сначала на Мароновском переулке ст Метро «Октябрьская», затем на ул. Губкина 3,ст. Метро «Академическая».  В крупных научных центрах: Сибирский академгородок, Пущино, Троицк, ННЦ — Ногинский Научный Центр – Черноголовка и др.  были сформированы проектные организации «мастерские» – филиалы головного проектного института ГИПРОНИИ АН СССР, для того чтобы на месте разрабатывать градостроительную, проектную и рабочую документации, необходимые  для строительства объектов Научных центров, а также вести авторский надзор за строящимися объектами.

С 1965г по 2002гг.  под руководством Толмачёва В. А. специалистами КПМ-7 в Черноголовке были выполнены проекты Корректировки Генплана ЧГ , проекты застройки зоны общегородского центра, микрорайона Б , а также рабочие чертежи для строительства зданий и сооружений следующих объектов НИИ – (ИФАВ, ИСМАН, ИПТМ., ИЭМ, ЭЗНП), большая часть объектов микрорайона А и все объекты микрорайона Б, объекты КСЗ – коммунально – складской зоны (23км), проекты магистральных и внутриплощадочных наружных инженерных сетей и их сооружений, котельная, куст водозаборных скважин, станция обезжелезования и др.

Что уже было построено и что готовилось к строительству в это время – середине 60-х?

Вся территория в 2,4 тыс. га была занята: филиалом ИХФ, жилым строительством, деревней, постройками сельхозартели им. Чапаева, землями военного лесничества, военной частью, строившей поселок, стройбазой (23 км).

1 и 2 площадки, в пределах 1 площадки были: водозаборные сооружения, пождепо, котельная, гараж. От площадки 1 к казематам проложены асфальтированные дороги через лес.

В голове участка площадок – главное административное здание филиала.

Каждая из площадок – отдельная закрытая лесом и ограждением территория со своим особым режимом работы.

Начато строительство площадки ГТП 579 и ЛЭП.

18 жилых домов (нечетная сторона ул. Первая и коттеджи), садик-ясли, несколько коттеджей, столовая и гостиница. Площадь в конце Первой со школой и общежитием. Несколько 2 и 4-хэтажных жилых домов на территории в/ч.

Начато строительство четной стороны Первой (4-х этажки, магазин с КБО)

Поля фильтрации (очистные) – в 300 м от жилой застройки и отгорожены садом.

Мелиоративные мероприятия: пруд (Южное), частично осушен бассейн Загребки

Шло активное проектирование и планирование. Проектирование ННЦ АН осуществляется во исполнение распоряжения Совета Мин СССР от 7 июля 1962 г. Постановлением принято предложение АН и Госкомитета Совмина по строительству в Ногинском районе двух научно-исследовательских институтов АН ИФТТ (сроки строительства 1963-1965гг.) и ИНХП (сроки 1964-1975 гг). Данные институты построить на территории, отведенной для строительства филиала ИХФ в районе д. Черноголовка.

В сентябре 1974 г.  в КПМ №7 по инициативе Толмачёва В.А. из  мастерской №1 ГИПРОНИИ АН СССР был переведён архитектор Лемзяков А. А. как специалист имеющий опыт разработки градостроительной документации (Генпланы городов, проекты застройки жилых районов и общегородских центров), которому было поручено возглавить  творческую часть  разработки архитектурно — градостроительных решений —  Генерального плана Ногинского научного центра АН СССР (Черноголовка), проектов планировки и застройки микрорайона Б и зоны общегородского центра.

Перед созданием первых эскизов по Генплану города архитектор Лемзяков А. А изучил и проанализировал проектные материалы, по которым были возведены объекты ННЦ АН СССР. Особенно важным событием явилась  встреча с главным руководителем создания научного центра Черноголовка Дубовицким Фёдором Ивановичем,  которую  организовал Владимир Алексеевич Толмачёв. Фёдор Иванович  обратил особое внимание  на основное градостроительное достояние строящегося  Ногинского Научного Центра АН СССР — окружающую его природу — леса, поляны, искусственно созданные озёра и намывной ландшафт изобилуя свой рассказ поэтическими образами и сравнениями.  Дубовицкий говорил, что с первых шагов по созданию наукограда Черноголовка  ставилась задача максимально приблизить создаваемые городские пространства  к природе, близость к которой  способствует творческому труду учёных. Эта историческая встреча определила основной вектор дальнейших творческих поисков в создании главного композиционного каркаса планировочной структуры генплана города — непрерывного пространства пешеходных аллей, обильно озеленённых бульваров, площадей, на которые выходят своими объёмами и фасадами общественные здания (школы,  КБО, общежития и др.) перетекающие в зоны общегородского центра , а далее в лесопарки. Разработка  корректировки Генплана ННЦ АН СССР Черноголовка 1974 г. велась в соответствии с Заданием утверждённым Президиумом АН СССР. Роль главного архитектурно — градостроительного элемента в Генплане города отводилась зоне общегородского центра. К разработанным вариантам зоны общегородского центра накопилось много претензий и пожеланий поэтому было решено организовать закрытый блиц — конкурс с привлечением  проектных мастерских головного ГИПРОНИИ АН СССР на создание эскиз — идеи  архитектурно — градостроительного решения зоны общегородского центра .

По результатам блиц — конкурса  было отдано предпочтение  эскиз — идее предложенной архитекторами Толмачёвом В. А., Лемзяковым А. А. и Филиным Н. С.

В их эскизе — идее для придания художественно — пластической выразительности предусматривалось активное использование искусственного рельефа, созданного методом намыва. Всё вместе должно было представлять живописный гидропарк. Пластика зданий и сооружений предложено  вписаться в пластику искусственного рельефа.

В начале 70-х была построена 82-я школа.

Френкелю К.Д., Молчанову В.Ф., Газерову В.Г., Степанову В.К., Бобновой А.П., Поздняковой В.А., Штеттеру А.И., Маргульцу В.А., Астровой Т.Е., Яковлеву Б.А., Дубовскому А.С., Толмачеву В.А., Бурыкину А.Я., Мелентьеву В.С. – Премия Совета Министров СССР 1971 года за проектирование и осуществление строительства общеобразовательной 10-ти летней  школы на 1320 учащихся с интернатом на 200 мест.

Школа уже 2 года работала. Четыре разных по размеру корпуса объединены, образуя квадрат, внутри которого зеленый двор. Вокруг школы – просторная поляна с редкими группами деревьев, в основном, голубыми елями. Перед зданием, на белой плите, тематические декоративные панно, посвященные истории, искусству и науке.

Зона общегородского центра располагается в пойме р. Черноголовка вдоль улицы Центральная. Генплан города — художественно — пластический образ формирования ландшафта с искусственным рельефом , из которого «вырастают» здания центра, а не традиционно явочным варварским способом размещаются  игнорируя ландшафт, среду. Здания и сооружения должны были вписаться в пластику искусственного рельефа, а экстерьерные пространства ландшафтной архитектуры органично слиться с интерьерами зданий общегородского центра. Отдельные значительные по своему объёму и силуэту здания предполагались выполнить функции акцентов в формировании общего ансамбля зоны общегородского центра. Для придания художественно — пластической выразительности предусматривалось активное использование искусственного рельефа, созданного методом намыва с использованием земснаряда по аналогу существующей ныне горы для горнолыжного спорта, а также организации при этом искусственных водоёмов. Всё вместе должно было представлять живописный гидропарк.

Чертежи, макеты, рисунки и аксонометрии общих видов принимаемых решений архитектурно — художественны образов проектируемого комплеса демонстрировалось на архитектурно — градостроительных советах.

На проектируемой территории зоны общегородского центра предусматривалось разместить следующие здания, комплексы:

с размещением на ней следующих зданий:

— дом учёных со зрительным залом на 1200 мест с развитой клубно -досуговой частью, научную библиотеку на 2 млн. ед. хранения, детскую школу искусств, общегородской торговый центр, гостиницу 4звезды с рестораном, автостанцию, общегородскую спортивную зону с крытыми и открытыми спортивными сооружениями.

— Культурно — общественный центр со зрительным залом на 1200 мест;

— Научная библиотека на 2 млн. ед. хранения;

—  Детская школа искусств;

—  Спорткомплекс;

— Торгово -рыночный центр

— Гостиница

— Автостанция

Здания и сооружения должны были вписаться в пластику искусственного рельефа, а экстерьерные пространства ландшафтной архитектуры органично слиться с интерьерами зданий общегородского центра. Отдельные значительные по своему объёму и силуэту здания предполагались выполнить функции акцентов в формировании общего ансамбля зоны общегородского центра.

В январе 1978 года Советом директоров ННЦ АН СССР совместно с ГИПРОНИИ АН СССР, Главным Архитектурным управлением Московской области и с Союзом архитекторов СССР в корпусе общего назначения Химфизики было организовано широкое обсуждение представленных материалов Генплана города, зоны общегородского центра и микрорайонов А и Б, которые были одобрены и рекомендованы для разработки и согласования последующих стадий проектирования в объёме необходимом для строительства.

Проектирование зоны общегородского центра велось до 1991 года.

В 1988г начались строительные работы по намыву и организации искусственного рельефа.  1992 году прекратилось проектирование и строительство зоны общегородского центра.

В двух словах – что такое наши микрорайоны А и Б

В самых первых проектов 1955-1958 гг. жилая застройка задумывалась малоэтажная 2,3-х этажная для многоквартирных жилых домов и 1-2-х этажная в зоне коттеджей.

Однако в скором времени выяснилось, что отведённая в своё время территория в 2,5 тыс. га для ННЦ Черноголовка представляет из себя лес, а для перспективного развития микрорайонов выделено очень мало свободной от леса территории, так что перспективное развитие микрорайонов намечалось в сторону земель совхоза им. Чапаева. Отчуждение сельхозземель требовало больших временных, стоимостных и прочих затрат. Поэтому тогда ещё было принято решение о повышении этажности жилой застройки с целью увеличения её плотности. С 1957 г. запрещалось строительство по индивидуальным проектам, разрешалась только привязка 5-ти этажных типовых проектов жилых домов. Благодаря инициативе Дубовицкого Ф. И. и Золотого Б. П. удалось добиться снижения этажности жилых домов, выходящих на улицу Первая с 5-ти этажных на 4-х этажные. Далее благодаря инициативе Дубовицкого Ф. И. и Золотого Б. П. для ННЦ Госстроем РСФСР была разрешена привязка 9-ти этажных типовых кирпичных жилых домов.  На всей территории СССР «привязывать» 9 этажные жилые дома разрешалось только в Москве, Ленинграде и в областных городах в исключительных случаях при градостроительном обосновании. Таким образом к 1960 г. в микрорайоне А сформировалась разноэтажная застройка, что вызывало у архитекторов тревогу — не получилось бы хаотичности. Тогда и появился проект «Колбасы» (автор архитектор Дубовский А. С, ), который представлял собой длинный 4-х этажный жилой дом из силикатного кирпича сочленённый из типовых блок -секций. 

Проектирование микрорайона Б выполнялось по Заданию на проектирование утверждённого Президиумом АН СССР  на стадиях ПДП «проект детальной планировки», «Технический проект», «Рабочая документация» 1974 — 1992гг

На момент проектирования на территории микрорайона размещались существующие здания:

1. Жилая группа №1 дома ( 4-х эт.кирпичный жилой дом и  9-ти этажные панельные жилые дома )

2. Общежитие

3. Дом учёных

4. Детсад

5. Больница

Строящиеся здания:

1. ТОЦ — торгово — общественный центр

2. Школа

3. Детсад

4. Городскоя АТС

5. Здание отделения милиции

Архитектурно — планировочное решение Жилая группа №2 «скобки» определилось сложностью градостроительной ситуации. Необходимо было выполнить композиционную задачу оформления въезда в город с одной стороны (фасадная развёртка ул. Центральная), с другой стороны на относительно небольшой площади разместить максимальное количество общей площади квартир 64000 м. кв. 1200 квартир

Весьма важным элементом объёмно — пространственной композиции застройки микрорайона Б является жилая группа №3 17 этажных панельных жилых домов, которая служит высотной доминантой и организует обширное пространство, расположенное с северной стороны вечного «недостроя» ТОЦа.

авторский коллектив:

руководители авторского коллектива — архитекторы Толмачёв В.А., Лемзяков А.А..

автор разработки и прорисовки архитектурно-градостроительного решения жилой группы№2 «скобки» и их объёмно — планировочных решений архитектор: Лемзяков А.А..

автор объёмно — планировочного решения ТОЦ — торгово — общественного центра Филин. Н.С;

авторы «привязки» 9 этажных типовых домов, школ,, архитекторы Филин Н. С., Лемзякова Т.,Б.

Дом Быта – одно из общественных зданий главной пешеходной зоны – Школьного бульвара – только что построенного. Автор – Толмачева Елена Донатовна. Специально была командирована в Финляндию, откуда помимо идеи ДБ были привезены идеи коттеджей, строившихся одновременно с ДБ на улицах 2 и 3.

Продуманные раздельные транспортная и пешеходная доступности, удачно вписанный в пейзаж низкий объем. Бульвар акцентирован также зданиями УЭ и комплексом Гостиницы и общежития. Автор – Бессонов Владимир Афанасьевич, он же проектировал здание УЭ.

Вкратце – о теперешней популярности пешеходной темы. Требование на высших уровнях – Москвы и Подмосковья – организовывать пешеходные зоны. У нас они были организованы, то есть, запланированы, обрисованы, запроектированы, построены изначально.

Лесопарки ЧГ – тоже особенность ГП. Южный лесопарк – площадь около 100 га. Северный лесопарк – более 200 га. Большая часть ЮЛ, почти две трети,  занята лесом, что, собственно, и составляет его суть – именно лесопарк. Два водоема – пруд («озеро Южное») и запруженная часть речки Черноголовки – всегда прорабатывались особенно внимательно. Территория «озера Южного» благоустроена – частично укреплены берега, выложен участок детского пляжа, оборудован открытый 50-метровый бассейн с вышкой для прыжков, оборудована зимняя купальня. На озере расположен также старый пирс, который используется для купания и рыбной ловли. Озеро и прилегающие к нему поляны и леса составляют центральную зону лесопарка, главный центр притяжения жителей и гостей нашего города. Построенные в 70-х и 80-х годах прошлого века объекты благоустройства этой зоны – асфальтированные аллеи, малые формы, освещение, площадка для аттракционов.

Озеро Северное – водоем естественного происхождения. Об это была написана прекрасная статья К.К. Шведова в начале 2000-х. Найти бы ее! Водоем разрабатывали более 11 лет.

У НАШЕГО ГОРОДА ОГРОМНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ. Чтобы его использовать, необходим высокопрофессиональный подход, любовь к науке и искусству – все те профессиональные и человеческие качества всех участников процесса планирования, проектирования, финансирования, строительства, которые в свое время создали наш город.

«Несущий свет» художник-космист Виктор Тихонович Черноволенко

«Загадочный художник Виктор Черноволенко». Автор Вячеслав Орехов
  Приснился мне город, который нельзя одолеть, 
 хотя бы напали на него все страны вселенной, 
 Мне мнилось, что это был город 
 Друзей, какого еще никогда не бывало.
 И превыше всего в этом городе крепкая ценилась любовь, 
 И каждый час она сказывалась в каждом поступке жителей   этого города,
В каждом их слове и взгляде.                          
Уолт Уитмен 
  
 Источник: https://www.youtube.com/watch?v=vAG_3A7YGz0 
   

Виктор Тихонович Черноволенко (1900-1972) советский художник-космист, член группы художников «Амаравелла». В 1918 году окончил 1-е Московское реальное училище, с 1916 года работал статистом в оперном театре им. Зимина.

В 1936 году создал группу из шести художников «Амаравелла». В 1926 году художники группы встретились с Н.К. Рерихом в Москве, который  предложил принять участие в предстоящей в 1927 году Всемирной выставке современного искусства в Нью-Йорке.

«Амаравелла» просуществовала до 1930 года. В 1932 году Виктор Черноволенко приезжал на Дальний Восток в посёлок Тетюхе Приморского края. Во время Великой Отечественной войны работал на военном заводе. В 1958 году Виктора Тихоновича знакомят с востоковедом и путешественником Ю.Н. Рерихом, который привёз в Москву завещанные России картины Н.К. Рериха. В период с 1960 года до своей смерти в 1972 году им было создано более 250 акварелей и 20 живописных картин.

«Несущий свет» Фильм Вячеслава Орехова 1990 г. (1978)

Автор сценария и режиссёр фильма о Викторе Тихоновиче — В. Орехов, оператор А. Щурий. Изначально фильм назывался «Сотвори мир». В 1990 году фильм в новой редакции обрёл официальный статус в Международном фонде кино и телевидения для детей и юношества (Фонд Ролана Быкова) под названием «Несущий свет». Диплом «За глубокое осмысление творческого процесса средствами кино» Союза кинематографистов СССР, 1979 Фильм о художнике — космисте Викторе Черноволенко из художественной группы 20 — х годов прошлого века «Амаравелла».

«Всё дивно в картинах Виктора Тихоновича: воздушные арки, радужные своды с плывущими над ними хрустальными звонами. Зелёные или голубые калитки как двери познания влекут нас вглубь этих очаровательных  миров…» (В. Орехов)

Источник: https://www.youtube.com/watch?v=tKEsXtRn9mo

Миры художника Черноволенко» (фильм-лекция. Минск)

Фильм-лекция выступления С.Б. Семеновой о жизни и творчестве художника-космиста группы «Амаравелла» В.Т.Черноволенко.

Источник: https://www.youtube.com/watch?v=ee_DWgdTuRM



Художник Космического Бытия

Люблю Красоту, люблю, когда люди радуются, когда живут мирно, и очень хочу, чтобы было единение в Красоте.     ( В. Т. Черноволенко)                                           

Виктор Тихонович Черноволенко  родился в Москве 13 марта 1900 г. В 1918 г. окончил 1-е Московское реальное училище. Входил в состав сформировавшейся в 1927 году художественной группы «Амаравелла», объединявшей первых в нашей стране художников–космистов. Один из пунктов Манифеста этой группы звучал так: «Наше творчество, интуитивное по преимуществу, направлено на раскрытие различных аспектов Космоса — в человеческих обликах, в пейзаже и в отображении абстрактных образов внутреннего мира».

«…Когда я работаю над картиной, мне совершенно необходимо, чтобы я был в одиночестве, чтобы никто не мешал мне своим присутствием. Начав работать, я не могу ни на минуту оторваться или отвлечься. Если меня прерывают, происходит как бы обрыв потока линий, форм, цветовой гаммы. Происходит разрушение того, что уже было создано… Уходят линии куда-то, распадаются формы, и мне нужны уже другие: те неповторимы и ушли безвозвратно.   Меняется композиция… нужно все творить сначала. Работаю я только при дневном свете, никогда не смешиваю краски. Во мне постоянно живет неиссякаемое желание работать. Причем, никогда не делаю никаких карандашных зарисовок, заранее у меня нет никаких замыслов или плана будущей работы. Все начинается как бы само собой, все начинается с интуиции. Перед началом работы всегда ощущаю радостное чувство ожидания предстоящей встречи с неизвестным прекрасным; возникнут линии, формы, цвет. Картина рождается как импровизация. И когда я каким-то своим нутром приму все линии, формы, цвета, ритмы, — все, что вышло из-под кисти, только тогда считаю, что работа закончена…

Моя мечта — познакомить всех с тем, что я делаю. Мечтаю, чтобы нас окружала КРАСОТА. КРАСОТА приносит радостное, возвышенное настроение и устремляет нас к добру и милосердию. И, когда я вижу, что мое творчество приносит радость, безмерно счастлив. Это воодушевляет и придает силы работать. Люблю Красоту, люблю, когда люди радуются, когда живут мирно, и очень хочу, чтобы было единение в Красоте. Мне кажется, что во всяком благородном творчестве можно найти единение… Мне хочется, чтобы не было никаких войн, чтобы люди жили в красивых городах, гуляли в прекрасных садах. Красота влияет на людей, на их развитие, мораль, на взаимоотношения друг с другом»…

Он никогда сам не раскрывал содержания своих работ, и на традиционный вопрос: «Что вы хотели сказать этим, или, что изображено на картине?» — художник отвечал вопросом: «А что вы сами увидели здесь?». Он не навязывал зрителю своего видения мира, отраженного в работах, прежде всего потому, что они несут в себе много такого, что пока трудно «расшифровать» и объяснить.

Airis Художник космического бытия: Текст [электронный ресурс] // LiveInternet,  2009. —  23 сентября. – Точка доступа: https://www.liveinternet.ru/community/1726655/post110797380/. – (Дата обращения: 1.07.2021)

Творец загадочных просторов

Ярцева Галина

Так называется выставка русского художника-космиста Виктора Тихоновича Черноволенко (1900 – 1972), открывшаяся в Музее Н.К.Рериха в Новосибирске 29 июня, в День города.

Замечательным подарком для Новосибирска стала коллекция его произведений — 51 работу в дар Музею передала Мария Филипповна Дроздова-Черноволенко.

Хорошим дополнением к выставке стали 38 репродукций картин этого художника. Исследователь его творчества, Светлана Борисовна Семёнова, приехавшая на открытие выставки из Москвы, представила видеофильм о творчестве художника «Очарованный странник Вселенной».

 В России в середине XIX века появилось новое на­правление в научно-философской мысли — русский космизм. Философы и мыслители, принадлежавшие к русскому религиозному возрождению, учёные, писатели, художники стремились осмыслить место человека во Вселенной. Возник интерес к таким понятиям, как космическая реальность, космическая фи­лософия, космическое мировоззрение…

В начале XX века становятся известными имена Н.Бердяева, К.Циолковского, А.Чижевского, В.Вернадского, П.Флоренского, художников М.Чюрлёниса, В.Кандинского и многих других, внёсших свой вклад в формирование нового мировоззрения.

Русский космизм — это новое понимание миро­устройства, в основе которого лежит идея единства человека и Космоса и духовной взаимосвязи внутреннего и внешнего мира человека. «Человек родственен и подобен Космосу, но не потому, что он дробная часть Космоса, а потому, что он сам целый Космос и одного с Космосом состава», — писал известный русский философ Николай Бердяев.

Тема космизма развивалась и в искусстве. Особенно ярко она проявилась в живописи. На полотнах художников-космистов изображена не реальная при­рода, а так называемый условный пейзаж, столь характерный для философской живописи Китая и Японии, где он является выражением определённого состояния человеческой души.

В своих картинах космисты стремятся донести до зрителя понимание Беспредельности, одухотворённости Космоса, взаимосвязи человека и Вселенной. Их полотна говорят о творческой эволюции разума, о смерти и бессмертии, о жизни на далёких планетах. Философ Павел Флоренский писал: «Художник не сочиняет из се­бя образа, но лишь снимает покровы с уже… сущего образа: не накладывает краски на холст, а как бы расчищает посторонние налёты его »записи» духовной реальности. (…) Искусство воистину показывает новую, доселе незнаемую нами реальность…»

О том же говорит и писатель Фёдор Достоевский: «Многое на земле от нас сокрыто, но взамен того даровано нам тайное сокровенное ощущение живой связи нашей с миром иным, с миром горним и высшим, да и корни наших мыслей и чувств не здесь, а в мирах иных. (…) Бог взял семена из миров иных и посеял на сей земле и взрастил сад Свой, и взошло всё, что могло взойти, но взращённое живёт и живо лишь чувством соприкосновения своего таинственным мирам иным».

К плеяде русских художников-космистов принадлежит и Виктор Тихонович Черноволенко. Он родился 13 марта 1900 года в Москве. Его родители — Тихон Константинович и Наталья Владимировна — любили искусство, часто водили детей в театр, консерваторию, развивали вкус к прекрасному, приобщали к чтению.

Любовь к литературе и искусству со временем перешла у В.Т.Черноволенко «во всепоглощающую страсть к обретению знаний. Он не мыслил своего существования без книг любимых поэтов, особенно Лермонтова, без посещения выставок известных художников, без любимой Третьяковки. В залах галереи он часами простаивал у полотен М.А.Врубеля и М.В.Нестерова». Его восхищали рисунки Врубеля к лермонтовскому «Демону», исполненные на больших листах чёрной акварелью. Через всю жизнь Виктор Тихонович «пронёс особое благоговение перед творчеством этих замечательных художников, столь близких ему по духу».

В 1918 году В.Т.Черноволенко окончил Первое московское реальное училище с коммерческим уклоном. До призыва в Красную Армию работал статистом в частной опере С.И.Зимина, где имел счастье слушать выдающихся певцов современности — Фёдора Шаляпина и Леонида Собинова. В армии служил начальником пулемётной команды запасного лыжного батальона. После ранения в лёгкое при охра­не обоза с зерном был комиссован. Возможно, именно служба в Красной Армии и ранение спасли его в дальнейшем от репрессий. Вследствие ранения у В.Т.Черноволенко развилась опасная форма тубер­кулёза лёгких, врачи не давали никаких надежд на
вы­здоровление. Но в 1923 го­ду мать свозила его в Иркутск к тибетскому целителю, и тот поставил его на ноги.  

Вернувшись в Москву, Виктор Тихонович работал агентом по снабжению на московском заводе «Каучук», в типографии «Рабочей газеты». Выезжал на два года в Приморский край, где работал начальником отдела материально-технического снабжения крупного горнорудного комбината. Там он нашёл свою судьбу: в возрасте 33 лет женился на юной Марии Филипповне Дроздовой.

В годы Отечественной войны В.Т.Черноволенко работал на оборонном заводе в Москве. В послевоенные годы, вплоть до выхода на пенсию в 1960 году, занимался административно-хозяйственной работой на разных предприятиях Москвы. Последние двена­дцать лет, с 1960 по 1972 год, посвятил живописи.

Члены группы «Амаравелла», 1928 г. Слева направо: сидят — неизвестный, А.П. Сардан, П.П. Фатеев, В.Н. Пшесецкая (Руна), стоят: С.И. Шигарев, Б.Л. Смирнов-Русецкий и В.Т. Черноволенко

Особым событием, круто изменившим жизнь В.Т.Черноволенко, было знакомство в 1926 году с молодыми художниками-интуитивистами, объединёнными в творческую группу «Квадрига». Художников было четверо: П.П.Фатеев — руководитель группы, А.П.Сардан (Баранов), Б.А.Смирнов-Русецкий, В.Н.Пшесецкая (Руна). Когда в объединение во­шли С.И.Щиголев и В.Т.Черноволенко, группу назвали «Амаравелла», что в переводе с санскрита означает «Ростки бессмертия».

Внешняя трудовая деятельность Виктора Тихоновича оставалась прежней, но внутренняя — жизнь духа — приобрела особый смысл.

Творческие искания художников были направлены на выявление «духовного содержания в людях, природе, любом явлении жизни», их объединяло стремление к познанию философии Востока и новых идей относительно феномена Космоса.

Специального художественного образования В.Т.Черноволенко не получил, но в середине двадцатых годов он делает первые попытки в живописи и рисунке. «Став членом группы »Амаравелла», Виктор понимает, что ему предстоит большая работа над
совершенствованием своей техники. Он начинает мно­го и серьёзно работать над рисунком и одновременно пи­шет маслом. Друзья помогают советом и вдохновляют на серьёзные поиски».

В 1929 году В.Т.Черноволенко вместе с Б.А.Смирновым-Русецким совершает поездку по Ладоге. Результатом её стал цикл графических произведений «Север». Кроме того, художник пишет маслом и акварелью.

Николай Константинович Рерих

Главным событием жизни для членов «Амаравеллы» стала встреча с Н.К. Рерихом. Из газет художники узнали, что в Москву по пути на Алтай приехал из­вестный русский художник Николай Рерих вместе с супругой Еленой Ивановной и старшим сыном Юрием. Б.А. Смирнов-Русецкий первым встретился с ни­ми в московской гостинице и рассказал о своих друзьях. Позднее он вспоминал: «Возвышенной — легендарной — была встреча членов »Амаравеллы» с Николаем Константиновичем и Еленой Ивановной. Её торжественность и глубочайшее содержание запечатлелись навеки, вошли в жизнь мою и друзей».

Они встречались пять или шесть раз. Н.К.Рерих подарил молодым художникам книги «Пути Благословения» и «Листы Сада М.». Позже к ним пришли книги «Община» и «Агни Йога».

По сути, эта группа стала первым Обществом Н.К.Рериха на территории Советского Союза, и на него возлагались определённые надежды. В алтай­ских дневниках Е.И.Рерих записано: «Учитель доволен, как сегодня Ф[уяма] говорил с художниками. Можно им послать книгу. Последователи пригодные. Не жду народные толпы, но малые колосья. Зёрна соберём… Советую дать знаки художникам» (8 июля 1926 г.).

Сотрудники Нью-Йоркского музея Николая Рериха супруги Морис и Зинаида Лихтман (позднее Фосдик) присоединились к Рерихам в Москве в июне 1926 го­да для участия в алтайском маршруте Центрально-Азиатской экспедиции. Они вернулись в Москву в сентябре того же года, и Зинаида Григорьевна сразу же встретилась с молодыми художниками. Она много беседовала с ними об организации в России будущего филиала Общества друзей Музея Н.Рериха и формах его работы. Однако вести активную работу по распространению рериховских идей в России в те годы было чрезвычайно трудно, почти невозможно. Молодая Советская республика проповедовала материализм, духовные идеалы были чужды восторженной молодёжи, строящей бесклассовое общество.

Год спустя Зинаида Григорьевна по указанию Николая Константиновича Рериха передала художникам «Амаравеллы» приглашение принять участие в международной выставке «Современное искусство ми­ра», организованной культурным центром «Корона Мунди» в Нью-Йорке в апреле 1927 года. В. Черно­воленко не смог тогда принять в ней участие, но в 1928 го­ду на выставке в Чикаго участвовали все шестеро, каждый послал по две картины. Именно тогда у группы «Амаравелла» появился свой символ, изображающий бегущего с факелом человека, а также Манифест группы — «исторический документ времени исканий новых путей в искусстве 20-х годов».

Из Манифеста объединения: «Наше творчество, интуитивное по преимуществу, направлено на раскрытие различных аспектов космоса — в человече­ских обликах, в пейзаже и в отображении абстрактных образов внутреннего мира.

В стремлении к этой цели элемент технического оформления является второстепенным, не претендуя на самодовлеющее значение.

Поэтому восприятие наших картин должно идти не путём рассудочно-формального анализа, а путём вчувствования и внутреннего сопереживания — тогда их цель будет достигнута».

В последний раз художники «Амаравеллы» представили свои работы в 1929 году, на выставке худож­ников Замоскворечья «Жизнь — творчество». А вско­ре члены этой группы разделили судьбу многих талантливых людей России: Смирнов-Русецкий был арестован и осуждён на 15 лет за связь с «художником-эмигрантом, мистиком Рерихом» и за хранение «антисоветских, мистических сочинений Рериха»; в разной степени пострадали Пшесецкая, Сардан, Щиголев. «Космическое» искусство на долгие годы оказалось под запретом.

Потенциал художников «Амаравеллы» не был раскрыт полностью, их творческая работа, хотя и не прерывалась, не была основной: все члены группы ушли в производство и были вынуждены зарабатывать другими способами, во многом далёкими от искусства.

В.Т.Черноволенко полностью посвятил себя искусству только после выхода на пенсию в 1960 году. Расцвет его таланта пришёлся на последние двенадцать лет: за это время им было создано 250 акварелей и 20 работ маслом. Всего кисти В.Т. Черноволенко принадлежит 319 картин. Известность к Виктору Тихоновичу пришла уже после его ухода из жизни в 1972 году.

О том, как создавались его живописные произведения, Виктор Тихонович рассказывал: «Всё, что изображено, я просто вижу в процессе созидания картины. Возможно, эти формы, линии, цвета в гармонии с иными планетами Вселенной, но это, повторяю, реальность, а не фантазия. Это совершенно реальный мир, быть может, это тот мир, который в будущем дано, будет увидеть каждому человеку, когда спектр его восприятия станет богаче и совершеннее». «Можно сказать, что это картины не мои, я не мог их выдумать».

«…Когда я работаю над картиной, мне совершенно необходимо, чтобы я был в одиночестве, чтобы никто не мешал мне своим присутствием. Начав работать, я не могу ни на минуту оторваться или отвлечься. Если меня прерывают, происходит как бы обрыв потока линий, форм, цветовой гаммы. Происходит разрушение того, что уже было создано… Уходят линии куда-то, распадаются формы, и мне нужны уже другие: те неповторимы и ушли безвозвратно. Меняется композиция… нужно всё творить сначала.

Работаю я только при дневном свете, никогда не смешиваю краски. Во мне постоянно живёт неиссякаемое желание работать. Причём никогда не делаю никаких карандашных зарисовок, заранее у меня нет никаких замыслов или плана будущей работы. Всё начинается как бы само собой, всё начинается с интуиции. Перед началом работы всегда ощущаю ра­достное чувство ожидания предстоящей встречи с неизвестным прекрасным… Картина рождается как импровизация. И когда я каким-то своим нутром приму все линии, формы, цвета, ритмы — всё, что вы­шло из-под кисти, только тогда считаю, что работа закончена…

Моя мечта — познакомить всех с тем, что я делаю. Мечтаю, чтобы нас окружала КРАСОТА. КРАСОТА приносит радостное, возвышенное настроение и устремляет нас к добру и милосердию. И когда я ви­жу, что моё творчество приносит радость, безмерно счастлив. Это воодушевляет и придаёт силы работать. Люблю Красоту, люблю, когда люди радуются, когда живут мирно, и очень хочу, чтобы было единение в Красоте. Мне кажется, что во всяком благородном творчестве можно найти единение… Мне хочется, чтобы не было никаких войн, чтобы люди жили в красивых городах, гуляли в прекрасных садах. Красота влияет на людей, на их развитие, мораль, на взаимоотношения друг с другом».

Неотъемлемой частью творчества В.Т. Черноволенко стала музыка. Он обладал абсолютным музыкальным слухом, и часто после показа своих картин художник садился за рояль и начинал импровизировать. Он никогда не мог повторить сыгранное, всегда это было что-то новое. Сохранилось 14 часов аудиозаписей его музыки, сделанных в 1960-е годы.

Художник признавался: «У меня живопись настолько связана с моими музыкальными импровизациями, что думаю — если у меня отнять инструмент, я не смогу ничего нарисовать, и, наоборот, если у меня отнять живопись, я не смогу играть».

 «Музыка многих композиторов близка была художнику по духу. Рахманинов, Мусоргский, Римский-Корсаков, Григ, Чайковский — все они значились среди любимых и почитались, но Вагнер и в самой высокой степени Скрябин были вершиной, — пишет М.Ф.Дроздова-Черноволенко. — Виктор считал творчество Александра Скрябина высочайшим достижением человеческого гения». «Симфонические произведения Скрябина полны необычных сочетаний звуков, — говорил художник. — Они уносят нас к звёздам, к свету и рождают в душе ощущение причастности человека ко всей Вселенной».

Знаменательным событием в жизни Виктора Тихоновича была встреча и в дальнейшем дружба с Юрием Николаевичем Рерихом. Более сорока лет В.Т.Черноволенко дружил с семьёй С.С.Митусова — двоюродного брата Елены Ивановны Рерих. Дочери Митусова, Людмила и Татьяна, Б.А.Смирнов-Русецкий и В.Т.Черноволенко были частыми гостями Ю.Н.Рериха в его московской квартире.

 «Общаясь с Юрием Николаевичем, энциклопе­дистом, человеком большой культуры — и вместе с тем таким скромным и обаятельным, — вспоминал Виктор Тихонович, — мы чувствовали себя в его присутствии хорошо и непринуждённо. Я, не имея специального художественного или музыкального образования, всегда ощущал какое-то чувство неполно­ценности, когда мне приходилось показывать свои картины или играть для тех, кого считал намного компетентнее меня.

Но с ним всё было иначе. Он видел не раз мои художественные произведения и слушал мои музыкальные импровизации. Ему всё нравилось. Он мне как-то сказал: »Ваше видение мира отличается от многих, которых я знаю, ваша музыка не похожа на музыку других — это говорит о том, что вам доступно то, что недоступно другим. Это — дар, и принимайте его с благодарностью».

Я очень дорожил его мнением. Своим отношением к моему творчеству Юрий Николаевич поддержал меня и вселил уверенность: то, что я делаю, нужно людям. После этого я с большей радостью работал с большим подъёмом в душе».

В.Т.Черноволенко — это самобытный художник, он никому не подражал, шёл своим путём, донося до зрителя собственное видение мира. Человек в его картинах — неотъемлемая часть Вселенной; иногда это едва угадываемый силуэт, иногда — фигура человека, смотрящего вглубь картины как бы через окно, как интуитивный созерцатель и высокий собеседник Космоса.

Мария Филипповна Дроздова-Черноволенко рассказывала, что Виктор Тихонович «никогда сам не раскрывал содержания сво­их работ, и на традиционный вопрос: »Что вы хотели сказать этим или что изображено на картине?» — художник отвечал во­просом: »А что вы сами увидели здесь?» Он не навязывал зрителю своего видения мира, отражён­ного в работах, прежде всего потому, что они несут в себе много такого, что пока трудно »расшифровать» и объяснить. Нам ещё предстоит научиться видеть и »слышать» эти картины-импровизации: они слишком многомерны и полифоничны… По-видимому, художник не любил их подписывать и давать им названия, поскольку они »бессюжетны», а название может вы­светить лишь одну грань и, быть может, не самую главную.

Он предпочитал работы последнего периода объединять в сюиты и циклы», такие как «Неведомый мир», «Мир озера», триптих «Звёзды» и т.д. Он признавался: «…Мне кажется, когда я работаю над картиной, мне удаётся запечатлеть только одно мгновение из этой непрерывно развёртывающейся ПАНОРАМЫ ВСЕЛЕНСКОЙ КРАСОТЫ…»

Одно из таких мгновений он запечатлел на картине «Песнь звёзд» (1970). На ней мы видим подобие нескольких колонн или столбов. Двадцать пять лет спустя после создания картины на одном из снимков, полученных с телескопа Хаббл, учёные увидели газопылевые столбы в центральной части диффузной туманности М 16 в созвездии Змеи. В этих газопы­левых столбах происходит процесс звёздообразования. Снимок назван «Звёздные ясли» (в другом источнике — «Колонны творения») и признан сенсацией XX ве­ка. При сравнении снимка и картины В.Т.Черноволенко астрономы отметили удивительное сходство. Характерно и то, что даже названия их, данные авторами независимо друг от друга, удивительным образом перекликаются: «Песнь звёзд», — говорит Черноволенко, «Звёздные ясли», — утверждают астрономы.

Три картины Виктора Черноволенко посвящены Рерихам: «Тор­жество» (1966) — Елене Ивановне, «Святыня» (1964) — Николаю Константиновичу, «Сокровище» (1966) — Юрию Николаевичу.

Реквием

 «Реквием» (1972) — последняя картина худож­ника, ставшая его «лебединой песней». Компози­ционно она разделена на две части. Вверху — пространство иссиня-голубого цвета со светящимися золотистыми точками, соединёнными тончайши­ми линиями; а внизу, за чертой извилистой дуги, открывается ещё один мир, мир иного измерения. Здесь всё по-другому: цветовая гамма, кристаллы огня, золотистые линии, пронизывающие верхний пласт. М.Ф.Дроздова-Черноволенко считает, что картина является своеобразным воплощением музыки сфер в цвете.

Творчество В.Т.Черноволенко высоко ценили учёные и священники (Владыка Питирим, А.Мень), альпинисты и врачи, музыканты и многие другие.

В 1984 году в Новосибирске Наталии Дмитриевне Спириной были показаны слайды картин В.Т.Черноволенко. Приведём несколько её высказываний: «Неимоверная интенсивность красок, возможная только в снах». «Удивительно выразительные фигуры, человек — Сотворец». «Звезда с звездою говорит». «Тонкие высокие планы — символ устремлённости человека».

В августе 1994 года в Москве состоялся X Международный конгресс Ассоциации участников космических полётов. В рамках конгресса проходила вы­ставка живописи «Космос русской души», на которой было представлено 20 работ В.Т.Черноволенко. За развитие идей русского космизма он был посмертно награждён дипломом «Царь-Колокол», который подписали известные космонавты России и астронавты США. С тех пор установилась традиция: Мария Филипповна открывает выставки В.Т.Черноволенко звоном старинного валдайского колокола.

В свои 95 лет Мария Филипповна подвижнически несёт весть о творчестве Виктора Черноволенко. Фактически она дала вторую жизнь его картинам.

Официальных персональных выставок при жизни художника было всего три: в Институте атомной энергетики им. И.В.Курчатова (1965), в Мемориальном музее композитора А.Н.Скрябина (1968) и в До­ме учёных г. Черноголовки Московской области (1971). Основных персональных выставок по­сле его ухода тоже немного: на 3-й конференции «Свет и музыка» в Казани (1975), в Научном центре АН СССР в Пущино (1978), в редакции журнала «Декоративное искусство» (1981), в Центральном Доме кино (1986). В 1984 году выставка произведений В.Т.Черноволенко состоялась в Будапеште, а в 1989-м — в Музее Ф.М.Достоевского в Ленинграде.

К настоящему времени благодаря М.Ф.Дроздовой-Черноволенко в разных городах России состоялось более 60 выставок, изданы альбом «Почитание Света» и монография «Виктора Черноволенко век лучезарный», проведено более 20 «круглых столов» и вечеров, посвящённых творчеству художника.

Мария Филипповна подарила картины мужа государственным и общественным музеям, а также част­ным лицам. Она уверена, что в своём творчестве Виктор Тихонович выразил мечту о дальних мирах, о добром Космосе, в котором торжествуют начала Гармонии и Красоты.

«Его картины — как удар молнии, на мгновение осветившей вход в неведомый мир» (Н.Д.Спирина).

Ярцева, Галина Творец загадочных просторов: Текст [электронный ресурс] // Издательский дом РОССАЗИЯ,  2008. — №7 (171). – Точка доступа: https://rossasia.sibro.ru/voshod/article/19180. —  (Дата обращения: 1.07.21)

Посланник вечности

Зорин С.М.   Создатель оптического театра

Моё знакомство с творчеством В.Т.Черноволенко началось более 30 лет назад. Тогда впервые я увидел эти светоносные картины в музее Скрябина, где была организована одна из первых выставок его работ. К этому времени я уже несколько лет занимался музыкальной светоживописью, и в самом начале 1969 года участвовал во Всесоюзной конференции по проблемам синтеза Музыки и Света. На довольно представительном форуме я тогда продемонстрировал портативный инструмент светохудожника. В 60-е годы никто ещё не мог ездить по стране с импровизированными концертами Музыки и Света. Только в Харькове был небольшой зал музыкальной светоживописи, в котором демонстрировал свои композиции замечательный светохудожник Ю.А.Правдюк. Однако его инструментарий был очень громоздким и нетранспортабельным. Мне же с моим инструментом можно было переезжать с места на место.

И вот, в 1969 году на одном из моих выступлений в Одессе в Белом зале Дома учёных после концерта на сцену поднялась невысокая пожилая женщина с седыми косами, сложенными кольцом на голове. Она подошла, обняла меня и сказала: «Как бы он порадовался, если бы был жив», — приколола мне на грудь какой- то значок. Скосив глаза, я увидел на значке инициалы М.К.С. Потом я узнал, что это была Валерия Чюрленитэ, сестра М.К.Чюрлениса. Она пригласила меня в Каунас, где я имел возможность подробно познакомиться с картинами этого необычного художника и в новой картинной галерее, и в запасниках. Так в мою жизнь почти одновременно вошли два замечательных художника — Черноволенко и Чюрлёнис. Их творчество сыграло большую роль в моей жизни, в создании Оптического театра.

У каждого из этих художников очевиден своеобразный и неповторимый подход. Но, если Чюрленис учился живописи и музыке и был профессионалом в определённом смысле слова, то Черноволенко ни живописи, ни музыке не учился. Это не помешало ему стать и живописцем, и музыкантом. Можно сказать ещё точнее: слава Богу, что Виктор Тихонович не учился рисовать; возможно, поэтому он смог стать настоящим Художником Рисовать (притом профессионально) умеют очень многие. Высокое же звание Художника у народа и строжайшего судьи — времени — может заслужить только тот, кто дал людям возможность с помощью своего искусства увидеть мир по-новому, с удивлением открыть то, чего сам зритель никогда не замечал. Художник всегда творит свой мир, и это самое ценное в творчестве.

Через произведения искусства для нас, зрителей, открываются просторы души художника. И чем он талантливее, тем необозримее и прекраснее пространства его внутреннего мира и его возвышенной души. Таланта Черноволенко хватило, чтобы вместить в себя вечность и бесконечность. В этом смысле его дар не сравним ни с кем. Здесь нет надуманных восторгов и лицемерной патетики — эта оценка объективна.

Он не испытал на себе ничьего влияния (хотя и впитывал весь мир), не корпел годами над гипсами и натурщиками, не забивал себе голову всякими догмами, которыми, к сожалению, изобилует каждая система обучения (и живописная в том числе). Биографию его повторять не собираюсь, так как она неоднократно воспроизводилась, а вот ключевые, с моей точки зрения, моменты жизни Виктора Тихоновича попытаюсь реконструировать, ибо за тридцать лет знакомства с его творчеством сроднился с ним и уверен, что многое смогу объяснить как бы от лица самого мастера.

Как и Черноволенко, я прожил в Советском Союзе почти полвека. Мне тоже пришлось проходить через множество преград; и у меня были претензии к власти за то, что она не ценила людей творческих. Виктору Тихоновичу пришлось на десятилетия оставить живопись. Может ли быть более нелепое словосочетание: Черноволенко — снабженец?! А ведь это — правда жизни. Снабженец и производственник Черноволенко честно отработал весь положенный срок, и только выйдя на пенсию, смог отдаться своему любимому творчеству целиком… Сам он считал, что в 60 лет в его творчестве начался второй период. А когда и как начался первый?

Известно, что живопись привлекала Виктора с самого детства. Он пробовал сам рисовать, но результатами был тогда крайне недоволен. И вот — 1926 год. На одной из выставок молодой Черноволенко встретился с группой очень интересных художников. Сам он художником себя ещё не считал, хотя в душе был им всегда. Позади осталась служба в армии, ранение, тяжелое заболевание туберкулезом. Угроза жизни была реальна, но его спас в 1923 году тибетский целитель, к которому больного специально возили в Иркутск. В 1926 году он трудился в типографии «Рабочей газеты». В то время в его жизнь входят П.П.Фатеев, Б.А.Смирнов-Русецкий, В.Н.Пшесецкая (Руна), с которыми он и повстречался на той выставке. Чуть позже познакомился и с A.П.Сарданом, и с B.И.Шиголевым. Художники они были весьма неординарные, и люди замечательные. Виктор Тихонович вписался в дружный коллектив сразу из-за общности взглядов на философию Востока и идеи космизма. Кроме того, их роднила тяга к экспериментам в искусстве. Это было абсолютно в духе времени. Пафос революционных преобразований проник во все сферы жизни. В начале 20-х годов совершенно новые идеи возникают и у физиков относительно строения Вселенной. Авангард в искусстве часто опирался на новые космологические идеи, и их предвосхищал.

К середине 20-х годов достигли творческого пика многие новаторы, эксперименты которых потрясли мир. В.В.Кандинский, К.С.Малевич, В.Татлин, Н.Габо (все из России) оплодотворили мир совершенно новыми идеями. Абстракционизм, супрематизм, конструктивизм, кинетизм вызывали как неумеренные восторги, так и яростное отрицание. Давно уже ушли из жизни удивительные «кентавры»: М.К.Чюрлёнис, рисовавший музыку, и А.Н.Скрябин, создававший картины из звука. Последний мечтал о синтезе искусств высшего порядка и принёс идею огненной «Мистерии» как события планетарного масштаба, которое должно привести людей к полному преображению. На этом фоне возникновение в 1923 году творческой группы художников-интуитивистов «Амаравелла» вполне естественно и закономерно. В 1926 году — в год знакомства Виктора с группой молодых художников, один из них, Б.А.Смирнов-Русецкий, встречался с Н.К.Рерихом, который приезжал в Москву с великой миссией вместе со своей женой Еленой Ивановной и сыном Юрием Николаевичем.

Печально, что их миссию в советском правительстве понять было некому, но зато для «Амаравеллы» та встреча значила очень много. Н.К.Рерих заинтересовался работами молодых художников и пообещал организовать выставку их работ в Америке. Это дало мощный толчок группе, и жизнь забурлила. Тогда-то и родилось название «Амаравелла», что в переводе с санскрита обозначало «Берег бессмертия» (ещё один вариант перевода — «Ковчег Вечности»). По крайней мере, слово «каравелла» явно созвучно этому названию. А по мироощущению все члены «Амаравеллы» были странниками — путешественниками по просторам Вселенной. Вскоре появляется и манифест группы, в котором четвёртый пункт гласил: «Наше творчество, интуитивное по преимуществу, направлено на раскрытие различных аспектов космоса».  

Как мог к себе относиться 27-летний Виктор Черноволенко, волею судьбы попавший в творческую атмосферу удивительных художников? Конечно, весьма самокритично. Его требовательность к себе была безграничной. От взлётов духа, от восторга, что он подружился со столь необычными художниками, до ныряний духа в пучины отчаяния от собственного несовершенства. Он, столь любивший многогранное творчество М.Ю.Лермонтова, не мог не сравнивать себя с ним. Ему, ведь, уже 27 лет! Лермонтов в эти годы уже ушёл в мир иной, оставив в этом ярчайший и удивительный след — поэт, писатель, художник, ниспровергатель «морали сытых», защитник чистоты и правды. Одного юношеского стихотворения «На смерть поэта» уже достаточно для бессмертия. А «Демон», не дававший Виктору уснуть по ночам, властно притягивавший к себе врубелевскими магическими чёрно-белыми акварелями. Вот это — Художник! Все эти грустные размышления гипотетически вполне могли быть. Его внутреннему взору являлись потрясающие картины, а кисть отказывалась повиноваться…

Чистые и возвышенные души, которым от Бога дано особое видение мира, не могут быть нетребовательными к себе. А тут ещё снимок «Амаравеллы» в 1928 году. Это мы сейчас смотрим на знаменитую группу уникальных художников, вписавших яркие строки в историю мировой культуры, и видим их совершенно иначе, чем они сами себя. Радуемся, что им пришла тогда мысль сфотографироваться вместе, оцениваем их незаурядность, проявившуюся и в том, как они запечатлены в кадре, какое композиционное решение они для этого нашли. Но посмотрите на это же фото глазами Черноволенко: «Господи, что я делаю на этом снимке, имею ли право быть среди них, когда я, по сути, только делаю первые шаги? Вот Пётр Петрович смотрит прямо в глаза потомкам. Ему есть, что сказать и показать. Открытки с репродукциями его картин выпускались ещё до революции (см. рис.). Гордо смотрит вверх Сардан; его картины будто вобрали в себя всё вибрирующее пространство Вселенной. Мечтательно-задумчивая Руна вглядывается в даль, прозревая, возможно, далёкое будущее. Спокойно, уверенно и прямо перед собой глядит молодой Борис Смирнов — Твёрдая Рука (кстати, дольше всех из них проживший. — Ред.). Хорош у него рисунок — ясный, чёткий, сразу прочитывается мысль. Чутко всматривается за горизонт Сергей Шигалев. Что открылось его взору? Может, слышит он сейчас музыку космоса, видит в надземных просторах лаборатории будущего? Что же это меня угораздило закрыть глаза? Или сказать нечего? Но ведь знаю, что есть, — душа переполнена, образы роятся и жаждут воплощения. Дивный свет струится из совершенных миров, которые я отчётливо вижу внутренним взором. Какэто передать, как разбить оковы сонного царства, в которые медленно, но явно, погружается страна, гудевшая только вчера как потревоженный пчелиный рой? Нет, нужно ещё многое постичь, многому научиться, противостоять всеобщему сну. «Пробуждайся, спящий!», — это приказ самому себе. Так и нарисую себя, погружённого в сон, но уже готового пробудиться, сражаться и преодолеть на пути все преграды». Как думал, так и сделал. И уже в начале 1929 года Черноволенко показал свою работу маслом «Пробуждайся, спящий!» друзьям, которые и похвалили, и поддержали, и дали неофиту дельные советы… Каждому, кто внимательно всмотрится в снимок группы «Амаравелла» и в героя этой картины, будет очевидно, что на ней сам Виктор. Пробуждение произошло. На этом полотне был уже не «Свет угасшей звезды», а свет рождающегося мира, загадочный и дивный свет, который потом разольётся по всем работам Черноволенко, заполняя безбрежные пространства, наполняя душу чуткого зрителя тихой, но отчётливо слышной музыкой сфер.

Эта попытка реконструкции внутреннего монолога В.Т.Черноволенко, как мне кажется, уместна. Внутренняя борьба и неудовлетворённость собой сопровождает жизнь каждого художника. Достаточно почитать дневники молодого Н.К.Рериха, когда он учился в Академии художеств. Они показывают нам, какая буря неистовствовала в душе, какие страхи и сомнения одолевали его. Отголоски тех внутренних драм студента Академии художеств Н.К.Рериха доносятся до нас: «Этюд окончательно испортил. Наложил столько краски, что не знаю, что и делать. Это будет ещё хуже первого. Что-то профессора скажут… Пожалуй, погонят меня из Академии. Ох, страшно при этой мысли. Что тогда будет? Хоть в петлю… Ох, удалят, чую, удалят. Ошельмуют на весь свет. Хоть из Питера тогда уезжай. Какими глазами на меня знакомые посмотрят… Господи, не допусти этого позора!»

Мы должны быть благодарны П.Ф.Беликову, который дал выдержки из дневников молодого Н.К.Рериха в своей последней книге. Я слышал от Павла Фёдоровича о его желании написать такую книгу ещё в 1974 году и счастлив, что дожил до её публикации. Она многому учит. Делая из Художника (например, Н.К.Рериха) кумира, икону, чем так страдают сегодня многие «рериховцы», мы искажаем великую правду жизни, выхолащиваем главное — реальный путь самосозидания, преодоление своего несовершенства, своих слабостей, лишаем самих себя потрясающего примера восхождения реального человека к высотам духа. Приписывая совершенство своему кумиру изначально, мы умаляем и его достижения. Все эти наши славословия от атавистической веры в чудеса. Нам подавай всё сразу и в готовом виде, а мы будем скандировать и славить. Но, «что слава — яркая заплата», говорил ещё Пушкин. Проследить все этапы становления от мелочного и суетного человека, каким пытается нас сделать мятущийся по-куриному социум, к великодушному и озарённому нетварным светом Адепту, вот — и задача достойная, и работа для ума, и пример для собственного восхождения… Полное совпадение профиля Черноволенко на общей фотографии участников «Амаравеллы» с профилем героя картины «Пробуждайся, спящий!» убеждает меня в том, что данная картина буквально является программой-приказом для её автора. Только приказ этот говорит о великой требовательности будущего Мастера к самому себе, так как душа Художника Черноволенко никогда не спала. Его устремлённость к мирам Высшим была изначальной, что проявилось ещё в детские годы. Недаром столь сильным было увлечение мальчишеского коллектива4 театральными постановками, особенно в дни летних каникул. А театр требует хорошего вкуса и умений во многих областях, в том числе и в живописи (декорации, эскизы костюмов, афиши). Душа Виктора Тихоновича пробудилась к прекрасному рано. Страдания на первых порах были обусловлены невозможностью донести до других то, что видишь сам. Руки не слушаются, мастерства не хватает. Жизнь тоже не содействовала развитию этих умений, она бросала его в разные места необъятной страны. Он работал и на Дальнем Востоке (на руднике Тетюхе), где произошла встреча сужденная, и в его жизнь вошла юная Мария Филипповна — любовь, Муза и жена. Через год после свадьбы молодожёны уехали в Якутию, где резко обострилась старая болезнь Черноволенко. Пришлось срочно возвращаться в родную Москву. А дальше восемь месяцев, проведённых в туберкулёзной больнице. Как только встал на ноги, тут же опять умчался на Дальний Восток. В 1937 году снова Москва, но времена наступили другие — тяжёлые. С запада надвигалась война. Всю её проработал Черноволенко на заводе, а после и до самой пенсии трудился он, отдавая свой талант не живописи, а производству.

И вот 1960 год. Наконец-то свободен! Многие ухмыльнутся, что пенсионер вздумал покорять высоты в искусстве. Ухмыляющихся, осуждающих и вечно всем недовольных предостаточно. «Говорителей» — много, «делателей» — мало. Н.К.Рерих давно сказал, что люди делятся на «вдохновителей» и «тушителей», то есть на созидателей и разрушителей. И жаль, как сокрушался Н.К.Рерих, что на одного «вдохновителя» найдётся не менее десяти «тушителей». Всё правильно; возможно, он только в одном ошибся: не десятки, а тысячи «тушителей» сегодня набрасываются на каждого несущего свет. Но ведь так было всегда. Тьма быстро консолидируется и находит поддержку среди подавляющего большинства, ею же вскормленного.

Тем более поражаешься, глядя на светоносные картины Виктора Тихоновича, вспоминая, в какие годы они создавались. Второй этап с 1960 по 1972 годы — это, конечно, особая часть Пути. Чувство долга, которое не позволяло Труженику Черноволенко расслабиться и пуститься в плавание по Вселенной, наконец, отпустило его. Неприхотливый в быту, с минимальными требованиями и запросами, но с огромным желанием реализовать свою мечту, он не замечал ни коммунальной квартиры, ни скудных средств. Главное, что рядом была любимая и любящая жена, были краски и бумага, было фортепиано. И была свобода. И вот заструились, потекли по реке времени листок за листком, покрытые такими чистыми и звонкими красками, что казались окружёнными сиянием, настолько светоносной была живопись художника. Предпочитал всему акварель. Он ею, правда, пользовался по-своему. Клал её иногда так густо, что трудно было понять — масло это или темпера? А иногда акварель становилась невообразимо прозрачной и начинала воистину светиться, чего добиться не смог бы ни один выпускник художественного ВУЗа. Рисовать он хотел всегда. И когда вдохновение накатывало как океанская волна, садился за фортепиано и часами импровизировал. И музыкальные его импровизации были столь же светоносны, как и живопись.

 Думаю, что радовалась его музыкальным и живописным импровизациям не только вся Ойкумена, но и вся Эйдосфера. Ещё бы, ведь на листах бумаги непостижимым образом материализовалась именно эйдосфера, архетипы изначальные, миры Высшие, замыслы божественные, обычному взору неподвластные. Материальные краски претерпевали удивительную трансформу и становились будто нематериальными, буквально насыщенными светом, состоящими из света. И свет этот был неземным, не солнечным. От солнечного света в проявленном мире все объекты отбрасывают тени. Ни в одной картине Черноволенко вы не найдёте даже намёка на тень. И становится ясно, что не физический свет наполняет многослойные кружевные пространства созданных его руками миров. Это свет нетварный, божественный, — свет Фаворский. Но ведь это возможно только после преображения, только вне пространственно-временного континуума, только в вечности. Сам художник ясно говорил, что это не фантазия: «Что вы, у меня никакой фантазии нет. Я просто всё вижу… Это совершенно реальный мир, быть может тот, который в будущем дано увидеть каждому человеку, когда спектр его восприятия станет богаче и совершеннее».

Может быть, когда-нибудь пророчество художника и свершится. Может быть, мы и прозреем в далёком будущем по-настоящему, если это будущее для нас при таком отношении к природе и Земле наступит вообще. Увидит ли каждый в будущем такую реальность — это ещё вопрос или мечта, а вот Черноволенко это видел в веке XX. Для совершенного человека мир совершенен, потому что он сегодня таков, каким только и может быть на данном этапе эволюционного восхождения. Есть Бог, есть Мир, созданный Богом, и есть мы с вами, которых Бог наделил свободой воли и выбора. Наделив же нас этими божественными дарами, Бог не может вмешиваться в нашу жизнь и в наши дела. Он предоставил нам самим решать свою судьбу. Нам, то есть каждому в отдельности и всем вместе. Мы либо все вместе спасёмся, либо все вместе погибнем. Если вокруг меня сплошное несовершенство, то что сделал я, чтобы мир стал лучше? Будь сам себе судиёй беспощадным, и ты поймёшь, как мало (если вообще что-либо можно зачесть) ты сделал для своего роста и для осветления мира.

Как же самозабвенно и радостно трудилась душа Виктора Тихоновича. Как божественно и щедро одарил он всех нас, оставив нам такой сверкающий дар — 250 картин, созданных после выхода на пенсию. Это ещё и урок всем нам — и молодым, и тем, кто поспешил себя в старики записать. Мы многое сделаем и будем поняты, если искренне захотим…

Понят при жизни по-настоящему Виктор Тихонович, кроме своей жены Марии Филипповны, был, пожалуй, только Ю.Н.Рерихом, с которым подружился в 1958 году после его возвращения в СССР. «Он видел мои работы и слушал мои музыкальные импровизации, — говорил позднее Черноволенко,— ему всё нравилось. Я очень дорожил его мнением». Вот, что значит огромная общая культура Юрия Николаевича и его чуткое сердце.

Мне посчастливилось в начале 70-х попасть в квартиру Юрия Николаевича. В течение нескольких лет приходил я туда, чтобы побыть среди прекрасных картин Н. К. Рериха, поговорить с Ираидой Михайловной Богдановой, прошедшей почти всю Трансгималайскую экспедицию вместе с Рерихами и жившей с ними от начала и до конца в Кулу. В её рассказах Рерихи представали тёплыми, родными, близкими и понятными. Только от неё я слышал о веселье и юморе, которые царили в имении. Это многим ортодоксальным рериховцам даже представить трудно. Благодарность за эти вечера с чаем и рассказами останется у меня навсегда. Там же впервые я услышал о том, что В.Т.Черноволенко дружил с Ю.Н.Рерихом, увидел много фотографий, где они запечатлены вместе. В 1982 году я предложил Ираиде Михайловне к 80-летию Юрия Николаевича сделать демонстрацию композиций Оптического театра прямо в его кабинете. Мужественное (с её стороны) решение было принято, так как пришлось долбить стену, чтобы вывести в кабинет окошки, сквозь которые проходили лучи света. Во время показа композиций узкая и длинная картина Н.К. «Знамя Мира» приподнималась и фиксировалась в таком положении. Из-под неё били лучи, с помощью которых я создавал интегральное изображение на большом (в половину стены) экране, висящем над рабочим столом Юрия Николаевича. Мы и ранее виделись с Марией Филипповной, но по-настоящему подружились после того, как она увидела мои композиции в квартире Ю.Н.Рериха в 1982 году. С радостью вспоминаю, что она пригласила тогда к себе домой, где я смог долго любоваться подлинниками работ Виктора Тихоновича, слушать рассказы Марии

Филипповны и даже попить чаю из любимой чашки Юрия Николаевича, которую всегда подавали ему, когда он приходил к ним в гости. Седовласая хозяйка напомнила мне сестру Чюрлёниса, которая была много лет назад столь же гостеприимной в Каунасе…

Очень интересно сравнить взгляд на мир Чюрлёниса и Черноволенко. «Вселенная представляется мне великой симфонией… Всё существует как чудесное соединение цветов, как звучание удивительного аккорда», — говорил Чюрлёнис. А вот что говорил Черноволенко: «…я вижу и воспринимаю окружающий мир как необозримо огромное творение искусства, творение, которое неостановимо и непрерывно развёртывается перед взором человека… мне кажется, когда я работаю над картиной, мне удаётся запечатлеть только одно мгновение из этой непрерывно развёртывающейся ПАНОРАМЫ ВСЕЛЕНСКОЙ КРАСОТЫ…». Великая любовь к сотворённому Богом миру и жгучая жажда совершенства вела по жизни этих художников. Призыв Учения: «Расширяйте сознание!» был особенно близким В.Т.Черноволенко. Ему удалось расширить сознание до бесконечности и выйти из потока времени.

Всмотритесь в картины Виктора Тихоновича Черноволенко. Не торопитесь, наше поверхностное суждение никому не нужно (и вредно нам самим). Откройте пошире очи души, отворите врата слуха, и вы увидите и услышите, как светятся и поют миры Черноволенко… Светозвуковая симфония жизни. Иногда ловлю себя на мысли, что это не может быть сделано человеческой рукой. Это особый способ фиксации иных миров, который люди откроют в далёком будущем. Первые дагерротипы-фотоснимки прошлого века тоже казались чудом. Прикосновение к работам Черноволенко — тоже чудо. Погружаясь в дивный неземной свет его картин, ощущаешь, что и сам этим светом наполняешься. Острое чувство сопричастности к вечности рождает в тебе состояние катарсиса. Спасибо огромное и земной поклон небесному Мастеру за редчайшую возможность лицезреть миры горние. Сам же он свободно путешествовал по этим мирам. Почти в каждой картине мы видим самого художника. Он предстоит перед величественной и спокойной красотой высших миров. Спящий пробудился. Он Свидетель Вечности. Он и сейчас работает там, но уже рука об руку с самим Создателем. Человек вернулся в свою обитель как любимый сын Бога. Он силой духа своего совершил прорыв в преображённый грядущий мир. И показал дорогу нам. В путь, дорогой читатель, — дорогу осилит идущий.

Зорин, С.М. Посланник вечности: Текст [электронный ресурс] // Дельфис: культурно-просветительский журнал,  2003-2017. — №21 (1/2000). —  Режим доступа: http://www.delphis.ru/journal/article/poslannik-vechnosti. — (дата обращения: 2.07.2021)

Год науки: Автор песни о Черноголовке — физик Раевский Александр Васильевич

Раевский Александр Васильевич (12.11.1932 –20.04.2007) — физикохимик,  родился в Липецке. В 1957 году окончил МФТИ, научный сотрудник ИПХФ с 1957 года, создатель и руководитель камерного ансамбля ИПХФ РАН. Автор музыки к песне «Моя Черноголовка», ставшей гимном города.

Раевский Александр Васильевич (12.11.1932 –20.04.2007)

Физикохимик, окончил МФТИ в 1957 году, сотрудник ИПХФ с 1957 года, создатель и руководитель камерного ансамбля ИПХФ РАН. Автор музыки к песне «Моя Черноголовка», ставшей гимном города. Один из первых жителей и научных сотрудников Черноголовки. А.В. Раевский – автор более 80 научных публикаций и 7 изобретений. Создатель, руководитель и бессменный участник одного из старейших коллективов художественной самодеятельности Черноголовки –Камерного ансамбля им. А.В. Раевского ИПХФ РАН, которому в этом году исполняется 60 лет. Он существует с марта 1960-го года и был создан по инициативе и при непосредственном участии Ф.И. Дубовицкого. А.В. Раевский стоял во главе музыкального коллектива почти 50 лет. Дольше всего ансамбль существовал в качестве фортепианного квинтета, участниками которого были А. Розенберг, Ю. Мягков, А. Иванов, Т. Фурсова, А. Раевский, а солировала — С. Тарасевич. Таким долголетием ансамбль, несомненно, обязан его руководителю. С тех пор, как его не стало, коллектив носит имя этого талантливого человека. В разное время участниками ансамбля являлись: А.Раевский (фортепиано), А. Розенберг (скрипка), И. Умарова (скрипка), Э. Баханова (виолончель), В. Згаевский (скрипка), А. Генич (контрабас), Г. Воронина (скрипка), С. Тарасевич (вокал), Ю. Мягков (скрипка), О. Скребков (скрипка), А. Иванов (скрипка, альт, труба), Г. Струкова (вокал), Т. Фурсова (виолончель), Т. Костовецкая (вокал), М. Новикова (скрипка) и др. Коллектив в течение многих десятилетий выступал на различных сценических площадках Черноголовки, Ногинска, Звенигорода, Химок, Жуковского и Москвы. За успешные выступления ансамбль неоднократно награждался грамотами. В середине 1970-х гг., когда Черноголовка бурно развивалась, Ф.И. Дубовицкий предложил создать собственный гимн города. Наиболее удачными оказались стихи Ю.Д. Ситнянского «Моя Черноголовка», музыку написал А.В. Раевский, предложивший 6 вариантов, из которых Федор Иванович выбрал тот, который и стал гимном Черноголовки, впервые исполненный в 1978 г. В последние годы Камерный ансамбль им. А. В. Раевского пополнился новыми музыкантами и продолжает свою концертную деятельность.

Источник: Раевский Александр Васильевич: Текст [электронный ресурс] // Черноголовская газета. – 2019. – 20 марта

За роялем Александр Васильевич Раевский

Моя Черноголовка

Средь зеленых лесов и болот
 Затерялася часть Подмосковья – 
 Городок, что так нами любим
 Нежной и светлой любовью…
 Утром яркое солнце встает
 Над вершинами елей и сосен.
 Городок наш прекрасен всегда – 
 Жарким днем и в дождливую осень.

 Припев:
 Пусть летят, летят года
 Над родной землей московской,
 Не забудем никогда
 Милый край Черноголовский!

 Сколько прожито весен и зим, 
 Сколько пройдено будет дорог,
 Но в сердцах навсегда сохраним
 Наш Академгородок.
 Фонари, переулки, дома,

 Перекрестки, влюбленные пары,
 В небесах золотая луна,
 И доносится голос гитары.

 П р и п е в.
 И в какой ни бывали б дали,
 И в каких ни бродили б просторах – 
 Но в глазах неизменная грусть
 От лесов, отраженных в озерах.
 Городок наш прекрасен всегда,
 И всегда бесконечно нам дорог – 
 Это наша любовь навсегда!
 Черноголовка – это наш город!
 П р и п е в.

В.М. Соляников: «А.В. РАЕВСКИЙ  (воспоминания)»

Давно кто-то рассказал мне легенду. Будто однажды пришел в Черноголовскую химфизику посылкой новый электронный микроскоп «Хитачи». А сборщики – наладчики, трое из Японии, не пришли. Правильно сделали; их не то, что в Черноголовку, в Ногинский район не пустили бы. По легенде, один сотрудник института разбил упаковочные ящики, собрал прибор и наладил так, что его чувствительность на порядок увеличилась относительно паспортной.

Имя «камикадзе» (так я обозвал про себя героя легенды) – Раевский Александр Васильевич. Лет тридцать спустя после знакомства с этим эпосом, я осмелился спросить: «Саша, а правда, что ты…японские ящики разбил…машину наладил…на порядок увеличил?…». «Нет, нет» — решительно опротестовал он – «… в пять раз чувствительность подросла», и хитрό глянул.

А.В. Раевский. Один из самых первых сотрудников ОИХФ, самого первого в Черноголовке института. Выпускник физтеха; «того физтеха!» – поправили бы знающие люди, подняв указательный палец на уровень глаз. Физик – профессионал высочайшей квалификации (кто бы сомневался после истории с «Хитачи»). Музыкант – самоучка, но, увы, тоже высочайшей квалификации. Умница, умелец, универсал. В чем-то не от мира сего, загадочный даже для близких знакомых человек. В силу ряда обстоятельств, повезло мне наблюдать его в необычных условиях; при этом «высвечивалось» порой удивительное. Например, такое. Восьмидесятые годы, «перестройка». Я, тогда председатель самой неспокойной комиссии Черноголовского поселкового Совета, зашел в одноэтажку Совета по делу и неожиданно застал там Сашу (мы давно «на ты»). Сидит в сторонке за журнальным столиком и пишет в нотных листах; иногда перестает писать, переводит взгляд, что-то сверяя. Аккуратно здороваюсь (Раевский!), присаживаюсь «рядом-напротив» (он пишет). Чуть выждав, интересуюсь нотами, типа, что это? Отвечает не сразу; потом неровный, с паузами, разговор (он пишет). Оказывается, на исполкоме сейчас решается вопрос о поездке в Германию музыкального камерного ансамбля (руководитель Раевский). Он, в ожидании решения, вот, переделывает пьесу для квартета в пьесу для трио. Не понимаю, когда-то он сам переделал эту вещь из трио в квартет, введя виолончель. Теперь – как-то обратно…, спрашивать не решаюсь (Раевский). Он, глянув мельком в мою сторону, снисходит: «Я не еду, партия фоно выпадает, ну…вот…» Я совсем перестаю соображать, но, на автомате, киваю; тут его прорывает (бросил ручку): «Да не желаю я ее, Германии этой…играй им…» прерывается, вновь что-то правит в нотоносце, опять ручку бросает: «…Липецк, площадь в сорок втором…налет…лежу…очередь с самолета прямо рядышком, чуть впереди. Опять заход, очередь снова, и опять рядом,…в меня он стрелял, в меня!» Помолчал, и чуть успокоившись: «И ехать туда не хочу, и играют пусть…сами». Начинаю понимать ситуацию и то, что вторая часть фразы адресована всем германцам, а не исполнителям, Тане, Толе и Саше Розенбергу; трио. Для себя фиксирую в очередной раз: мало знаю Раевского, хотя четверть века уже. В пятом корпусе 1-й площадки я работал с февраля 1962 г. по июнь 1962 г. За стеной нашей 6-й комнаты была комната группы Раевского с величавым ИКСом двадцатым и его приветливым хозяином Валей Яковлевым, невысоким смуглым человеком с акцентированной походкой и палочкой в руке; в прошлом боевой летчик; ранение, ампутация.

В коридоре нередко сталкивался я с Раевским, не подозревая ничего интересного в этом просто одетом сотруднике лаборатории Манелиса, взгляд его только запомнился, цепкий, лишенный приязни. Знакомство наше пришлось на середину 60-х. К этому времени я «вел на общественных началах» (формула того времени) небольшие институтские ансамбли вокальные, женское трио и квартет ребят, моих приятелей. Ну, «вел» — это громко сказано. Чистая самодеятельность; подбирал песни, собирались мы, разучивали эти песни, обычно на два голоса. Потом пели их на институтских майских и октябрьских праздничных вечерах. Сейчас честно удивляюсь своему тогдашнему нахальству: музыкального образования я не имел, сколько-то владел гитарой-шестистрункой, имел опыт самодеятельного пения на химфаке МГУ. Пытался писать песни, в этом качестве однажды стал победителем московского конкурса студенческой песни. Сил и времени на эту «музыку» в  ФИХФ (ОИХФ) уходило немало. Видимо, Раевский оценивал это. Он знал, что почем в музыке. Знал он и абсолютную бескорыстность нашего ансамблевого пения. Короче, позвал он меня в организованный им эстрадный оркестр. Профком купил электрогитару, Лева Машкинов, будущий ударник в будущем оркестре, собрал для гитары усилитель… началось. Первый состав оркестра: руководитель и рояль Раевский, кларнет Ю Суворов, скрипка А. Скляров, контрабас А. Генич, ударные Л. Машкинов, гитара В Соляников.

Большого терпения, многих сил стоило Саше Раевскому становление этого оркестра; последние трое, вообще говоря, мало что умели в музыке. Но…мы репетировали, что-то стало получаться. Однажды во время репетиции случилось вот что. Оркестр начал тогда разучивать польскую песенку «Белая лошадка» — в ансамбле уже была солистка, сотрудница ГИПРОНИИ Тамара Костовецкая, девушка с красивым и сильным колоратурным сопрано. Для баса, скрипки и кларнета Раевский писал партии. Мы с Левой Машкиновым получали указания по аккомпанементу, как говорится, живьем. И вот, Саша назвал тональность и, глядя в ноты, взял первый аккорд гитарной партии, а я взял его на гитаре. Раевский, не называя, взял второй, и я его взял. Когда это же произошло и в третий раз (я брал «по слуху»), он крутнулся на черном сидении в мою сторону и молвил: «Как ты слышишь!». Если честно, ничего особенного не было, последовательность аккордов была простой, но укрепила меня эта реплика. Позже я убедился: Раевский с большим уважением относился к чужому умению, т.к. знал, каким трудом оно дается. Тогда же, случилось, увлекся я сложной аккордикой песни «Тайга золотая», услышав ее в исполнении ВИА – 66 Ю. 1234 Саульского. Показал Саше на гитаре свои попытки. Он не очень уверенно послушал меня, потом сел к роялю, сыграл песню в авторских гармониях и обратился ко мне: «Так, по-моему, Слав». Я, фигурально говоря, разинул рот, Раевский! Со мной, как с равным, обсуждает музыку!

Через несколько лет я попал на репетицию другого уже оркестра Раевского. Состав: скрипки, виолончели, альт, фортепиано. Репертуар: Бах, Моцарт, Гендель, русские композиторы 19-го века – классика, одним словом. Оркестрантов на репетиции трое; все, по моим представлениям, корифеи: Толя Иванов, скрипач и альтист, обладатель удивительной музыкальной интонации; Саша Розенберг, первая или вторая скрипка в оркестре, по ситуации; Фира Баханова, виолончель, выпускница консерватории, в прошлом участница знаменитого конкурса им. Чайковского. Она мне как-то рассказала: «Да я бы, конечно, осталась в музыке, не пошла бы в эту химию. Но…приличный инструмент – это тысяча рублей, хороший – многие тысячи». И вот эта троица исполнителей штурмует, как помню, Балакирева. Я «темнота», и сижу в темном зале, жду прихода Раевского, слушаю и фиксирую: «не срастается» музыка, не идет. Они что-то обсуждают, сдержанно спорят, вновь берутся за смычки – не-а; музыки нет, хотя все по нотам. Является Раевский, раздевается (дело было зимой), приглаживает руками волосы, негромко объясняет причину опоздания. При этом, не спеша, двигается по сцене, достает из портфеля ноты, переговаривается с ребятами. Вновь смычки, репетиция, Раевский дирижирует. Минут через 15 остановок, уточнений, коротких реплик слышу: «во-во-во, еще разок, отсюда (поет), ти-ра-ра-ра»… вновь машет руками, ребята играют, и музыка – вот она является. Первый раз я видел такое: замахал человек руками – есть музыка. Не махал – не было музыки. «Ну, вот…», − Саша некое время удовлетворенно молчит, думает, опять неспешно движется по сцене. Потом, вроде как, очнувшись, оживает, копается в портфеле с нотами и репетиция продолжается.

Многолетнее продолжение таких репетиций имело то следствие, что камерный оркестр Черноголовского института химической физики, руководимый А.В. Раевским, стал лауреатом Всероссийского конкурса самодеятельных коллективов. Два первых места было по условиям этого конкурса. Один лауреат – хор Московского автозавода. Из Сашиного рассказа: «Хор – двести человек, солист хора – солист Большого театра», — мельком взгляд на меня, я хмыкаю: ситуация понятна. И далее: «Ну, со мной, потом, побеседовали…там, в комиссии». «Что Вы кончали?…Физтех, говорю…А по музыке?… По музыке, говорю, не имею….Переглядываются, потом: партийное поручение? Нет, говорю, я беспартийный. А зарплата? Ну, объяснил, что работаю в академическом институте, в должности…. опять переглядываются».

Семьи у Саши не было. «Живет с роялем» — была у оркестра такая шутка. Это правда, старенький кабинетный рояль стоял в его однокомнатной квартире на пятом этаже девятиэтажки. Кстати о квартире: холостые сотрудники жили в коммуналках, кто помоложе – в общежитии. Саша долго  жил в коммунальной квартире. И хотя поселок строился быстро, жилья всегда не хватало. Но пришла пора, Раевскому дали отдельную квартиру. И не было в Черноголовке человека, который усомнился бы в справедливости такого решения профкома и дирекции Химфизики: высок был уровень честного Сашиного авторитета в поселке. Рояль свой Раевский очень любил. Иногда покрывал его попонкой, сам ремонтировал старенькую механику. Вынужденно часто «подстраивал» его – инструмент без панциря плохо «держал» строй из-за изношенности гнезд колков. Долго мучился Раевский, но однажды решил проблему настройки своего рояля, удивив профессиональных мастеров и настройщиков. Решил внешне просто и удивительно надежно, экспериментально разработав рецептуру уплотнителя на основе эпоксидной смолы и, главное, найдя оптимальный режим отверждения уплотнителя. Гениальное зачастую просто; обычная система – смола, отвердитель, пластификатор. Этим жидким составом Саша покрывал изнутри поверхность отверстий, точно засекал время и в нужный момент вкручивал колки. Конечно, предварительно в контрольных испытаниях он убедился, что адгезия к металлу слабая, т.е. твердеющий компаунд уже не прилипает к ввинчиваему колку, но плотно облегает резьбу вставленного колка.

Через несколько недель после описанного акта «излечения» рояля, я посетил Сашино жилище. Он поведал мне историю успешного ремонта. Он не хвастал, просто очень рад был — он же буквально спас любимый инструмент и заодно решил давно изводившую его проблему настройки. Открыл крышку рояля, взял несколько аккордов, послушал, закрыл крышку и глаза и правой ладонью погладил у себя «под ложечкой». Доволен… Два замечания к этому эпизоду. Первое: аккордов этих я не услышал, т.к. почти оглох к этому времени после гриппа. Кроме того, Раевский, человек деликатнейший, сделал все для того, чтобы его музыка не беспокоила соседей. Входную дверь плотно завесил матрацем, деревянные ноги рояля обрезал и инструмент поставил на сложенные из кругов вакуумной резины конуса сужением вверх. Мало того; хоры струн заглушил войлочными «модераторами», как он выразился (я эти модераторы про себя обозвал глушителями). В общем, звук рояля был еле слышен. Замечание второе: этот жест довольного поглаживания «под ложечкой» я наблюдал еще раз. Как-то при разговоре со мной он вдруг извиняющимся тоном произнес «Думаю, что-то у меня сегодня хорошее; вспомнил — на ужин у меня сегодня блинчики с мясом»…, и погладил под ложечкой. Жил он одиноко, сам себе готовил еду. Думаю, что готовил хорошо, т.к. все, что делал, хорошо делал.

…Позже мне самому пришлось настраивать пианино. Раевский расписал схему: по квинтовому кругу, затем октавные ноты. Подробно объяснил, как строить темперацию, вручил ключ восьмерку; благословил, в общем. Намучившись, настроив купленный инструмент, я попросил Сашу прийти, оценить настройку. Пришел, оценил, только что не рассмеялся вслух из деликатности. Потом на моих глазах стремительно перестроил, поправил с десяток «моих» нот, показал, как правильно держать и поворачивать ключ при настройке, фиксируя высоту…наука, в общем. Это не прошло впустую; сын мой играл на настроенном мной инструменте. Однажды, возвращая Саше ключ после такой настройки, я поинтересовался: как его рояль держит строй? «А-а-а, да, да…Ко мне настройщики до сих пор ездят…Удивляются…».

Упомянутый ключ восьмерку у него украли. Узнав об этом, я долго соображал, как помочь делу. Не помню, где достал чертежи; в нашей механичке обратился к Сергею Степановичу Кондратьеву. Объяснил честно ситуацию и попросил Христа ради сделать ключ для Раевского; тем более, что  близился юбилей Сашиного ансамбля. Кто-то из слесарей-начальников подошел, посмотрел чертежи, сказал, что восьмерку сейчас сделать невозможно (что-то с техникой было не так). Я упросил сделать четверку, все лучше, чем ничего. Сделали, собрали и сварили ключ ребята, и запасную головку сделали, спасибо им большое; были тогда добрые люди в институте. Потом, во время юбилейного вечера, я произнес со сцены короткий спич в адрес оркестра и его руководителя. Смысл моей речи: не случайно командующий этим оркестром является полным тезкой одного и однофамильцем другого прославленного русского полководца. Такой оркестр, сказал я, просто обречен на победы в музыке, а ключ к победам – вот он… тут я вытащил, выхватил из рукава своего пиджака ключ и вручил его Саше. По-моему, зрители в зале были настолько поражены явлением ключа, что от удивления забыли оценить глубину моей декламации, но все же поаплодировали. Выражение же лица Раевского при всем этом действе мне не понравилось, предчувствие объяснения беспокоило и оказалось верным: «Слава, я не могу принимать такие подарки»…. Я парировал это, сказав, что ключ подарен не ему лично, а всему оркестру. «Слава, ты потратил свои средства…» Я отвечал, что ничего не потратил, что это подарок института к юбилею ансамбля… В общем, еле я тогда от  него отбился. А упомянутая запасная головка ключа тоже сгодилась, но позже. Через 30 лет я приделал к ней ручку и, вспомнив Сашины уроки, получившимся ключом настроил пианино для подросшего внука, будущего солиста младшего отряда Московского музыкального кадетского корпуса № 1130. Только оценить качество настройки было некому: уже ушел из жизни А.В. Раевский.

Раевский был одинок в жизни. Близких товарищей, друзей у него не было. Человек деликатный до щепетильности, он в то же время не поступался  своими принципами общения с людьми, работы да и просто бытия на этом свете. Иногда его взгляды граничили с чудачеством. Банальную защиту кандидатской диссертации он считал… ну, не очень порядочным делом, и себе он это дело запретил, естественно. Это при том, что его знания, умение и объем, значительность выполненной им работы вполне позволяли оформить и защитить такую диссертацию, о которой знающие люди сказали бы: «О-о-о», или «Ого…» Терпеть он не мог халтурщиков, особо – прохиндеев разномастных, иногда в этих случаях яростно взрывался…было, я сам видел. Уже после ухода Саши я пытался понять, почему во все годы нашего знакомства он охотно контактировал со мной, слушал мои оценки по самым разным аспектам, включая музыку? Конечно, важно было то, что нас не связывала работа; проще – я ему мало надоедал. Да и моя карьера оркестранта в его ансамбле не была долгой. Но мне хочется верить и думать, что дело не только в этом. Правда, однажды он резко оспорил мое пение в разговоре тет-а-тет: «Не надо вам это петь», — дело касалось знаменитой песни «Green fields», мы ее разучивали. «Да почему?! – это я. «Да потому, что нельзя варварски слова коверкать»…Ну, отчасти прав он был, Александр Васильевич. Ему, свободно владеющему английским,…да разве он только по-английски хорошо умел? Все, что он делал, он хорошо умел и делал. Ремонтировал свой старенький «Уран» (часы механические). Меня обучил делать уколы (болезнь заставила меня научиться, на регулярные уколы в поликлинике времени не было). Обретя этот опыт, я не только «серийно» колол себя и своих близких. Однажды заболела медсестра, делавшая уколы инсулина соседской бабуле. Меня попросили заменить медработника, наградой мне было бабулино удивленное, «…Вы профессионально колете…». А однажды поздно вечером сталкиваюсь с Раевским, выходящим из музыкальной школы. «Ты что, Саша, решил научиться музыке?». Улыбается: «Да нет, я им рассказываю методику упражнений по полиритмии». Все правильно: играть полифонию можно, владея полиритмией. Но когда методику освоения этого дела преподавателям музыки читает физик-профессионал (он же – музыкант-любитель) – согласитесь, в этом что-то есть.

А вот не менее удивительное. Пригласил меня Раевский на очередную генеральную репетицию его камерного ансамбля, было это перед Октябрьским праздничным концертом. Это был уже обычай: они играли «начисто», я сидел в зале и слушал, замечал, запоминал. На следующий день телефонный звонок мне, я «отчитывался» Саше в своих впечатлениях: конкретные замечания по конкретным вещам и общие оценки. Он мои отчеты слушал серьезно.

…Тот репетиционный «прогон» незабываем. «Анданте» Карла Филиппа Эммануила Баха, гениального сына Баха. Строгая, стройная, поднимающая и пронзающая душу музыка. Хочется плакать теплыми слезами, что я и делаю, сидя в темном зале и радуясь одиночеству. «Космическая музыка», — сказал мне об этой вещи кто-то из исполнителей, по-моему, Саша Розенберг.

          На следующий день, «отчитываясь» перед Раевским, говорю, что никогда они не играли так «Анданте». Саша соглашается, и я понимаю, что, в самом деле, он согласен. Потом я выкладываю свои мелкие суждения, конкретику по исполняемым вещам, и под конец  вопрошаю: «А чего у Розенберга так хорошо стал слышен средний регистр? Это что, какой-то форсаж?» Он спокойно мне: «Нет, это я переделал его скрипку». Не понимаю: «Как…переделал?» Он так же спокойно: «Ну, как…расклеил, разобрал и по лекалам снял лишнее». У меня перехватило дух. Разломать чужую скрипку, чешскую, между прочим. Строгать деки («снимать лишнее»). А ну как скрипка после этого вообще звучать перестанет? Молчу, а по тону Раевского чувствую: доволен! В самом деле, опыт чистый, полуглухой Соляников «расслышал»  полуглухой в прошлом регистр скрипки Розенберга. Понимаю, что это наш разговор Раевский донесет до своих исполнителей. Про себя решаю: этот «скрипичный номер» Раевского по замаху сродни эпоксидному ремонту его рояля, несомненно…. Удивляюсь, молчу.

Не могу не вспомнить одно обстоятельство, продлившее на годы общение с А.В. Раевским. Подрос мой сын Ромка. Саша однажды услышал аудиозапись его пения и велел: Отдай его в музшколу. Очень чисто интонирует… слух хороший». Молодая преподавательница, Надежда Львовна Мацаева (мы в семье звали «Наденька») оценила данные Романа, требовала с него и вкладывала в него свои душевные силы…понеслось!

На школьном конкурсе сын сыграл Шумановского «Чужестранца». Возбужденный Раевский на следующий день кричал на меня по телефону: «…Его не надо учить. Хозяин за инструментом; он сам знает, как надо… Хочешь, я в нотах покажу тебе, где она его (т.е. Наденька) учит, а где он сам играет?» Я не хотел, чтобы мне показывали в нотах, мне было интересно другое. Год назад Наденька показала Романа профессору «Гнесинки», Е.П. Макуренковой (ее имя сейчас носит школа искусств Черноголовки). Пожаловалась на него: «Зажимается, не делает упражнений». Профессор-методист посмотрела игру сына и вынесла вердикт: «Мальчик – один на тысячу. Не надо его учить, не надо упражнений. Дайте ему сложную музыку, и пусть играет сам». (Это решение специалиста Наденька дословно передала мне, слегка сконфуженно). Какую музыку? Баха дайте, «Инвенции», «Времена года»  дайте». Так сын во втором классе начал разучивать двухголосые инвенции и «Март» Чайковского.

Меня же во всей этой «музыкальной истории» поразила одинаковость оценки специалиста-музыканта и дилетанта-музыканта, сиречь Раевского! Ведь он на слух, со стороны смог оценить то, что не увидела в упор даже Наденька, заботливая и старательная, знающая преподавательница сына.

 Саша внимательно следил за музыкой сына в последующие годы. Я ценил это: тоненькая ниточка вязала меня с удивительным человеком. Отсюда было: «Слава, мне прислали записи Хампердинка. Приходи, послушаем». Или: «Слава, у меня три пластинки Гяурова, только что из Болгарии, приходи». Шел и слушал; но если честно, сам Раевский был мне интереснее Хэмпа и Гяурова, вместе взятых. И осталось, запомнилось ощущение зажатости; я же знал, что хозяин пластинок понимает в музыке на порядок больше, чем я, да и не только я. Я хорошо знал, как уважительно относятся к нему исполнители его ансамбля, музыкально образованные люди, как они внимательны к его замечаниям в ходе репетиций. Повторюсь: музыкального образования Раевский не имел, но авторитет музыканта Раевского был неколебим. Кстати, он никогда не давил им даже меня, неуча,  в разговорах о музыке. Один раз, придя к нему, застаю его, кончающего музыкальные занятия: окно уже открыто, ноты еще не убраны, рояль не закрыт. «Бетховен» – говорю уважительно. «Да, «Апассионату» выучил». Я не понимаю, зачем «Апассионата» в ансамбле, он поясняет: «Да это просто…на спор я ее выучил, за»…. Дальше то ли «20 дней», то ли «30», не помню и до сих пор не знаю, с кем же это он спорил? И опять понимаю, что мало знаю Раевского; и до сих пор это знаю. В то мое посещение мы заговорили на бесконечную тему о том, кто из композиторов-классиков значительнее, больше, сильнее, наконец. Я, как окончательно решенное, говорю, что не понимаю, как можно не считать первым номером И.С. Баха. «Слава, Слава», – оживляется Саша – «100 процентов, но…знаешь, вот если бы не Моцарт. Потом не спеша вспоминает: «Неделю назад играю (называет произведение Моцарта); и вот там – резкая смена темы (потряхивает головой); мне – страшно стало». Помолчал, потом спокойнее: «Ну, встал, открыл настежь двери в коридор, погулял по комнате….Нет, Моцарт – это…», и я до сих пор не знаю, «что – Моцарт». Лично мне ни от какой музыки страшно не было. Увы, видимо, не дано. Но довелось мне самому наблюдать растерянно-удивленного, почти испуганного Александра Васильевича. Причиной такого его, странного для меня, состояния была опять музыка, но не Моцарта, а все, же Баха, причем в исполнении подросшего нашего сына Ромки.

 Весна 1974 года, отчетный концерт музыкальной школы Черноголовки в зале Дома Ученых: торжественная обстановка, цветы; строго одетые, серьезные мальчишки-музыканты. Немыслимо разодетые, дивно причесанные девчонки- музыкантши, неузнаваемо взрослые. Встревоженные, похожие на тихих помешанных, родители исполнителей, составляющие большинство зрителей в зале.

Роман «провалил» свой номер. Провал неожиданно обратился триумфом, но все по порядку. Заключительный, ударный номер концерта. Сын солирует, инструментальный квартет его сверстников ждет конца соло с выходом на коду финала 5-го концерта И.С. Баха (кода – coda -хвост). В самом конце в предпоследнем такте своего соло Ромка «потерял руку», по выражению Саши. Далее суть возбужденного рассказа Раевского об этом, как я запомнил: «…я люблю 5-й, знаю его (концерт) наизусть; ну играю…вместе с ним (с Романом). Вдруг – смолк; я похолодел….ситуация – безвыходная, ансамбль – через такт,…ну…и слышу – играют…»

Финал 5-го концерта Баха был спасен, видимо, единственным верным решением: Роман молча «досчитал» последний такт и, не сбив ритма, синхронно с ансамблем зашел на коду. В зале мало кто что-то понял. Но все поняла присутствовавшая на концерте делегация преподаватнлей консерватории и училища им. Гнесиных (далее цитирую Надежду Львовну Мацаеву, беззаветную Ромкину преподавательницу музыки): «Из критической  ситуации исполнитель вышел профессионально,» — так, по ее словам, выглядело резюме музыкантов-москвичей. Последовавшие в адрес «исполнителя» дифирамбы опускаю, кроме одного, а именно: вечером того памятного дня усталая мать бросила Роману всердцах за ужином: «Барахло ты несчастное, я же чуть не умерла там, в зале», — Лена вместе с Раевским слушала в зале концерт.

 Наденька, преподавательница сына, встретилась мне через пару дней и рассказала о реакции москвичей – музыкантов на «кикс» ее ученика; по-моему, она была довольна случившимся. Решительно защитила Ромку, оправдывая его: «Слава, мы все там устали. Конец концерта, ожидание; его номер – самый последний! Понервничал, конечно. Да ерунда это, нормально».

А Саша в последующие годы пару раз возвращался к этому эпизоду. Он вспоминал, а я опять видел на его лице и испуг, и удивление стороннего искушенного музыканта: двенадцатилетний пацан нашелся, а он – нет….

За долгую жизнь на земле много встретил я достойных, интересных и просто хороших людей. Раевский А.В. для меня особняком: слишком ярок, слишком необычен, очень талантлив. И все это при отсутствии показухи, позы, нарочитости во всем: в работе, в музыке, в манере поведения, в костюме, наконец.

К 60-летнему юбилею Раевского «Черноголовская газета» опубликовала в 1992 г. теплый стих-посвящение от Ю.Д. Ситнянского, начальника РИСО ИХФ, в прошлом выпускника факультета журналистики МГУ. Начало стиха: «В такое время – музыкой дышать », — это о клятых 90-х годах. Концовка стиха: «взгляните, люди вот идет маэстро! Он музыкант, он из другого теста. Не вам чета. Не нам чета». Юра Ситнянский знал, о ком писал, оттого так точен по смыслу повтор последней фразы. Одно только: Раевский был не только в музыке «не нам чета»…и «не вам»…У меня есть памятная вещь от Саши. Как-то он пришел ко мне в корпус 2/1; усталый, больной. Достал из кармана аудиокассету «…это – тебе. Здесь наш самый первый концерт. Помнишь? Там первый – чарльстон, кларнет, Суворик…Я эту запись принес когда-то на репетицию, поставил…Тамара вдруг как заплачет, громко так»…шевельнул рукой.

 Еще бы я не помнил. Кларнет Юры Суворова, голос-красавец Тамары, внимательный взгляд Саши, много чего. Лежит в столе эта кассета, слушать – боюсь, хотя на кассете не Моцарт, а я  – не Раевский.

                                                                                                  В. Соляников.

P.S. И все же в этой  жизни  встречается добрая символика. Эти заметки – воспоминания были уже давно готовы, но я почему-то не решался отдать их в набор. Много раз, не спеша, прочел их, выверяя… и опять в стол.

А 19 марта 2019 г., в стопке дорогих сердцу бумажек, вдруг нашел вырезку из «Черноголовской  газеты», номер от 6 ноября 1992 г. Стих Юрия Дмитриевича Ситнянского и комментарий к нему привожу полностью; так, как оно в ЧГ.

Ч.Г. Пятница, 6 ноября 1992 г.

Еще один научный юбилей…

Раевскому Александру Васильевичу – 60 лет

 В такое время музыкой дышать…
 Когда вокруг все так перемешалось,
 Когда не в моде, ни любовь, ни жалость,
 Когда готовы все и все продать.
  
 В такое время музыкой дышать,
 Не закрывая крышки у рояля,
 И даже головы не поднимать,
 О чем бы там снаружи не кричали.
  
 Из музыкантов создавать ансамбль
 И тридцать лет его лелеять, холить
 И пестовать без спонсоров (все сам)
 Поверьте, это дорогого стоит,
  
 Чтобы у нас, сидящих здесь, в ряду,
 Анданте Баха на глазах рождалось.
 И чтобы это чудо повторялось
 Неповторимое, и только раз в году.
  
 Снимите шляпы, дамы-господа,
 Снимите шляпы: вот идет маэстро!
 Он музыкант, он из другого теста,
 Не вам чета, не нам чета… 
                                 Благодарные черноголовцы. 
                                 (Юра Ситнянский, на самом деле)

«Зная нелюбовь Александра Васильевича к славословиям, газета не отважилась бы на самостоятельную публикацию, посвященную его 60-летию.

Но, во-первых, слово уже вылетело. Во-вторых, вылетело поэтическое слово, а в-третьих, — вылетело ЧУЖОЕ слово. А на чужой роток, сами знаете, не накинешь платок.

 Скромность, как известно, украшает человека. Вот она и украсила Александра Васильевича настолько, что многие, даже хорошо знающие его люди, не знают, что он в Черноголовке (научной) с момента ее возникновения.

В стихах, которые мы получили к его юбилею сказано: «Снимите шляпы: вот идет маэстро!» Уверяем Вас – Александр Васильевич и в науке маэстро (точнее даже сказать – сначала в науке, а потом в музыке).

Основным качеством юбиляра является величайшие добросовестность и ответственность, если бы все люди были такие, как он, мы бы и при феодализме жили, как при светлой Утопии».

                                                                                         От редакции

Уютный наукоград: что посмотреть в Черноголовке?

Фото из открытых источников

Черноголовка – небольшой уютный город на востоке Подмосковья, граничит с Владимирской областью, окружен лесными островами и красивыми природными местами.

Отдаленность от столицы не делает город отчужденным. Черноголовка – один из тринадцати наукоградов нашей страны, известный далеко за пределами Подмосковья, в народе его с уважением называют городом ученых. И, к слову, не только наукой славна Черноголовка, природные ландшафты с каждым годом притягивают все больше отдыхающих. В перспективе развитие лесопарковых пространств сделает городской округ еще привлекательней.

КАК ДОБРАТЬСЯ

Автобусом:

Ст. метро «Щелковская»

Маршрутом №320 (Москва-Черноголовка) или №360 (Москва-Дуброво) с ост. в Черноголовке.

Железная дорога

В Черноголовке нет железнодорожной станции.

С пересадкой можно добраться с Ярославского вокзала (ст. метро «Комсомольская») электропоездами «Москва-Монино» или «Москва-Фрязево» до ст. «Чкаловская» (около 1 час), далее автобусами №320 или №360.

Автомобилем:

Щелковское шоссе (магистраль А-103), около 50 км.

ГДЕ ОСТАНОВИТСЯ

Здание гостиницы

Гостиница Научного центра Российской Академии наук. Адрес: Школьный бульвар, д. 1а. Телефон: 8 (496)524-92-66

От научного к природному

Черноголовка по праву признана одним из самых чистых городов Подмосковья. Наукоград традиционно занимает самые высокие места в рейтингах по содержанию городов с населением менее 100 тысяч жителей. Это заслуга не только службы благоустройства города, но и самих жителей, такого, же отношения к порядку черноголовцы ждут и от гостей наукограда.

Институтский проспект

Связывающее город со столицей Щелковское шоссе приведет вас на главный проспект наукограда – Институтский. Здесь расположен Дом ученых Научного центра Российской академии наук и главная площадь, на которой в 2016 году был установлен памятник основателям города – Николаю Николаевичу Семенову и Федору Ивановичу Дубовицкому. В настоящее время это один из самых крупных памятников в России, посвященных ученым. И это действительно стоит увидеть!

Памятник Н.Н. Семенову и Ф.И. Дубовицкому

Монументальная композиция представляет собой комплекс из двух бронзовых фигур, высотой более четырех метров, а также скульптурный «кабинет ученого» со стульями, столом, атрибутами и макетом Черноголовки. Весь архитектурный ансамбль размещен на большом гранитном подиуме, площадью 14 × 18 метров.

Радуга над Черноголовкой

Планировочная структура города сохранилась с советских времен. Ей свойственны малая плотность застройки, просторные дворовые территории и большие озелененные пространства.

Яблоневая аллея на улице Центральной

Для такого небольшого города несколько прогулочных зон: бульвар им. академика Мержанова, бульвар им. архитектора Золотого, Школьный бульвар, Яблоневая аллея.

Первая улица

Свернув с Институтского проспекта на ул. Первую (кстати, именно с нее началось строительство в 1956 г. наукограда), насладитесь уютной, зеленой, тенистой с малоэтажными домами улочкой,

Памятник СУ-27. Фото Анастасии Мушенок

она приведет вас к памятнику – самолету-легенде СУ-27. Это подарок академика РАН Владимира Фортова наукограду к 60-летнему юбилею, который отмечался в 2016 году. Место установки памятника даритель связал с тем, что именно с этого места начиналась Черноголовка.

Стрижи. Фото Анастасии Мушенок

В центре города стоит интересный монумент: три черных стрижа летят, будто касаясь земли кончиками крыльев. Скульптуру «Стрижи» поставили сначала на берегу Южного озера, а в 1995 г. перенесли в центр города.

Источник: Что посмотреть в Черноголовке? Статья: Текст [электронный ресурс] // Черноголовская газета, 2019, 07.05. – Точка доступа: http://inchernogolovka.ru/turizm/uyutnyy-naukograd-chto-posmotret-v-chernogolovke. —  (Дата обращения: 3.04.2021)

 Город Черноголовка — Любимый город

Добрый день, дорогие друзья и гости странички! Сегодня я хочу познакомить вас с моим родным городом Черноголовка, или, как ее сокращенно называют сами жители — ЧГ. Этот уютный научный городок расположился примерно в 50 км к востоку от Москвы. Когда вы приезжаете в наш город, то его отцы-основатели — Николай Николаевич Семенов и Федор Иванович Дубовицкий, отлитые в бронзе, гостеприимно встречают вас рядом с автовокзалом. Памятник очень интересный и необычный.

Он состоит из двух композиций. Первая — это сами ученые, высотой более 4 метров, олицетворяющие теорию и практику научной деятельности. Слева возвышается Н. Н. Семенов — основоположник химической физики, академик и Нобелевский лауреат, а справа — его ученик и помощник, член-корреспондент РАН, дважды Лауреат Государственной премии СССР, Лауреат премии Совета Министров СССР Ф. И. Дубовицкий.

Вторая композиция представляет собой научный кабинет, в котором застыли стол и два стула. На столе, размером 3,5 на 2,5 метра, расположен макет Черноголовки со всеми миниатюрными улицами, домами, речкой и озером. Каждый житель может найти на нем свой дом. Также на этом столе есть все атрибуты ученых: телефон, книги стопкой, подстаканник со звездой, очки с одной дужкой, пепельница и коробок спичек.

Позади стола находятся два стула. На одном небрежно брошена мужская шляпа с полями, и стоит почти пустой портфель, видно все бумаги из него уже лежат на столе. На спинке второго стула висит пиджак. Все эти вещи, как на машине времени, моментально переносят нас в моду тех лет.

Этот памятник был торжественно открыт 23 декабря 2016 года. В тот год Черноголовка отмечала круглую дату: 60 лет с момента основания научного центра в Черноголовке. В 1956 году началось строительство филиала Института химической физики и нашего, тогда еще, посёлка. На сегодняшний момент Черноголовке 63 года, она еще совсем молодая.

Справа от памятника находится Дом Ученых. В нем есть киноконцертный зал на 390 мест, где показывают кино, проходят творческие вечера, музыкальные фестивали, концерты, спектакли, выставки, работают самые разнообразные клубы и студии. Также здесь проводятся различные торжества, выпускникам школ вручают аттестаты, а на Новый год устраивают представления с Дедом Морозом и Снегурочкой. На площади Ф. И. Дубовицкого перед ДУ устанавливают нарядные елки, развешивают гирлянды. Черноголовцы с детишками с удовольствием здесь гуляют. А летом работает фонтан, приятно охлаждающий разгоряченных горожан, которые приходят сюда всей семьей отдохнуть и послушать живую музыку. В общем, народ здесь отрывается.

Для приезжих гостей нашего города есть гостиница, в которой насчитывается 99 номеров, где можно разместить 168 человек. Здание десятиэтажное. На верхних шести этажах находятся номера для гостей, на первом вестибюль и кафе-бар «Золотая вилка». На втором салон красоты и администрация.

Жителей в нашем городе около 21 300 человек. На всех черноголовских ребятишек 5 детских садиков и 4 школы.

Это 82-я школа

Это школа № 75

А это начальная школа, 79-я. Не каждая школа может похвастаться такой красотой под окнами!

Конечно яркой осенью памятник самолету-истребителю СУ-27 выглядит более эффектно, чем в другое время года, но малышне он нравится в любое время года. Этот подарок к 60-летию Черноголовки установили на Первой улице.

По поводу улиц. Мне кажется, когда придумывали им названия, народ особо не заморачивался. Итак, у нас есть Первая улица, Вторая, Третья, Центральная (она, наверное, есть в любом городе), Школьный бульвар, который растянулся почти на весь город. Естественно, Институтский проспект (у нас научный городок и, соответственно, много институтов). Проезд Строителей (сразу вспоминается «Ирония судьбы или с легким паром», там 3-я улица Строителей, д.25, кв.12). А еще у нас есть красивые названия: Лесная улица, Береговая, Полевая, Солнечная, Заречная, Рябиновая, Березовая, Сосновая, Садовая, Малиновый проезд, Речной проезд — это же просто песня. За исключением Лесной, эти улицы в районе микрорайонов Береговая и Солнечная Поляна.

Продолжая тему памятников, хочу представить еще три.

На бульваре имени Золотого стоят два памятника. Один в честь Великой Победы.

Второй — памятник воинам-интернационалистам, землякам, участникам боевых действий в мирное время.

Каждый год 9-го мая черноголовцы дружно, целыми семьями, бессмертным полком приходят сюда под духовой оркестр торжественным парадом от Дома Ученых, чтобы возложить венки и цветы в дань памяти погибших солдат, и чествовать оставшихся в живых ветеранов.

Рядом с этими двумя, буквально через дорогу, на берегу реки стоит третий памятник. Поклонный Крест. Его установили совсем недавно, 11 ноября 2017 года. Вокруг стального восьмиконечного православного Креста на Голгофе, высотой 6,5 метра (Крест 5 м и Голгофа 1,5 м), стоят четыре креста поменьше (1,6 м), рядом с каждым отдельная композиция: колокол, обмотанный цепью; сноп пшеницы, обвитый колючей проволокой; стиснутая железными прутьями книга; кусок лагерного рельса. Посвящен он памяти безвинно замученных, сосланных, пострадавших за веру, заключенных в тюрьмы и лагеря, расстрелянных после 1917 г. в России и СССР. В нишах креста лежат камни с расстрельных полигонов — из Левашово, Бутово, Соловецкого монастыря и других мест мученической смерти тысяч людей.

И, заканчивая тему памятников, предлагаю вашему вниманию еще один. Вернее, это даже не памятник, а символ нашего города.

Стрижи. Когда-то давно они стояли на Южном озере, а потом их перенесли в скверик возле поликлиники. Если вы обратите внимание, эти три стрижа изображены и на Доме Ученых.

А вообще, главный символ нашего города — это трехглавая сосна. Она есть на флаге и гербе Черноголовки. К сожалению, этот живой символ в ночь с 13 на 14 июля 2016 года пал смертью храбрых от, так и хочется сказать — от рук коварного урагана. Но на фотографиях, открытках и картинах эта сосна запечатлена навечно.

Инфраструктура в нашем современном городе представлена по полной программе. У нас есть: больница, поликлиника, церковь, полиция, пожарная часть, ЗАГС, автостанция, три службы такси, два рынка, 4 школы, 5 детских садов, музыкальная школа, 5 общежитий, две гостиницы, два дома со служебными квартирами, пансионат для пожилых людей (Баварский домик), сбербанк, инновационный центр, Дом Ученых, завод, котельная, химчистка, несколько научных институтов, библиотека, как минимум 5 аптек, 2 ветеринарные клиники, 7 стоматологических кабинетов, 3 медицинских центра, спорткомплекс, ледовая арена с искусственным льдом для хоккея и фигурного катания, катки под открытым небом, теннисный корт, фитнес-центр, футбольное поле, спортивная площадка, около 10 кафе, «Пятерочка», «Дикси», «Магнит», 3 обувные мастерские и огромная куча самых разных магазинов. Перечитала и сама удивилась, как у нас много всего.

Это Баварский домик, пансионат для пожилых людей. Очень стильный и аккуратный, он смотрится удивительно живописно и красочной осенью, и снежной зимой.

А рядом с ним детский садик «Радуга», тоже очень уютный и сказочный.

За садиком на заднем плане справа виднеется больница. На ее территории есть Церковь Пантелеимона Целителя. В ней прихожане могут помолиться, поставить свечки о Здравии и Упокоении, собороваться, заказать молебен, сорокоуст. Здесь же отпевают усопших.

А это два наших общежития, 21-е, или как его называют,» армянское»,

и 9-е, прямо напротив «Пятерочки». Фотографировала я его в конце марта, поэтому много луж. В общежитиях живут сотрудники и аспиранты институтов.

Но самое главное, у нас есть река Черноголовка и два озера, Южное и Северное (назвали по географическому расположению, кстати, у нас еще есть два небольших магазинчика с таким же названием, «Северный» и «Южный»). Тут даже никаких слов не надо, просто любуйтесь.

Как мы видим, Южное озеро прекрасно в любое время года. Зимой народ катается на санках и лыжах с его склонов, а летом купается и ловит здесь рыбу. Правда, в последнее время купаться на нем не рекомендуется, давно не чистили. Да и уток много появилось. И в основном народ плещется на Северном или в районе Песчанки.

Хотя утки на Северном озере тоже есть, оно намного чище, потому что, во-первых, озеро больше по размеру, а во-вторых, в нем бьют ключи. Летом здесь бывает не протолкнуться. И шашлыки на мангалах жарят, и купаются, и рыбу ловят, и туристы с палатками тусуются, и ребятня с тарзанки прыгает. В общем, весело. Правда пешком до него от города идти далековато, поэтому мы едем на машине или на велосипеде. На машине, иногда, тоже не выход, потому что паркуется народ аж до завода, и все равно пешком придется топать. А вот на велосипеде самое оно, и полезно, и приятно, и с парковкой проблем нет.

И третий водоем у нас — это речка Черноголовка. Народ любит купаться в районе Песчанки, это у нас так называется гора из песка. Когда выкапывали Южное озеро, песок вывозили за речку, и получилась славная горка. Зимой люди катаются с нее на лыжах, санках, ледянках, ватрушках и сноубордах. Летом отдыхают и купаются у ее подножия.

Вода в реке довольно холодная, но мы все равно любим здесь купаться и отдыхать. А еще у нас кругом леса. Зимой и ранней весной любители лыж получают огромное удовольствие от прогулки на свежем воздухе.

А летом и осенью жители с корзинками дружно тянутся по грибы-ягоды, кто на велосипеде, кто пешком. В наших лесах много черники, земляники, брусники, малины. А из грибов вот такие красавцы…

Как видите, Черноголовка хороша в любое время года, со своей историей, культурой и необыкновенной природой. К нам приезжает много гостей, в том числе из разных стран, и всем нравится гостеприимство и доброжелательность наших горожан. Приезжайте к нам!

Источник: Koroleva Margo Город Черноголовка – любимый город: Текст [электронный ресурс] // Отзовик, 2010-2021. – Точка доступа: https://otzovik.com/review_7998100.html. — (Дата обращения: 21.05.2021)

СУ-27 в Черноголовке — памятник научно-техническому прогрессу

Статья из Черноголовской газеты от 27 июля 2016 года 

В год 60-летия нашего города в Черноголовке установят памятник научно-техническому прогрессу. Им станет один из лучших боевых самолетов в мире, шедевр научно-технической мысли — российский многоцелевой сверхзвуковой истребитель Су-27.

Поступивший на вооружение ВВС в середине 80-х годов, он воплотил в себе самые передовые разработки фундаментальной науки и достижения отечественного авиастроения.

СУ-27 Фото Анастасии Мушенок

Самолет-легенда станет подарком, полученным при содействии президента РАН академика В.Е. Фортова и Опытно-конструкторского бюро им. Сухого, к 60-летнему юбилею родного города. Переговоры об установке самолета в Черноголовке велись на протяжении нескольких лет, и теперь, благодаря спонсорским средствам, выделенным на подготовительные работы и изготовление постамента, эта возможность наконец стала реальностью.

Мощный боевой истребитель, напоминающий по силуэту хищную птицу, в демилитаризованном виде будет установлен на пустующей площади у здания начальной школы на ул. Первой.

Вопрос о месте установки самолёта рассматривался Советом директоров научных организаций, Общественной палатой и Советом депутатов. В итоге на усмотрение дарителя было предложено два варианта – на развилке у поворота с Институтского на ул. Осипьяна и возле начальной школы на ул. Первой. Даритель выбрал второй вариант. Именно отсюда начиналась Черноголовка – ныне наукоград и ведущий научный центр Российской академии наук, объединяющий семь научно-исследовательских институтов, Экспериментальный завод научного приборостроения, целый ряд инновационных предприятий.

Здесь, на территории действовавшего Полигона Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е. Жуковского, в 1956 г. по инициативе академика Н.Н. Семенова сначала был организован научно-исследовательский полигон Института, а затем — филиал и отделение ИХФ АН СССР.

Су-27, установленный на постаменте и как будто готовящийся к взлету, станет не только символом начала истории Черноголовки, но и напоминанием о вкладе ученых научного центра в развитие отечественного авиастроения. Коллективами институтов НЦЧ РАН с 50-60 гг. ведутся работы по изучению турбулентного горения, горения топлив, плазменных эффектов на больших скоростях, по созданию новых материалов для корпусов турбинных лопаток, новой электронной техники и т.д.

Установка памятника проводится за счет средств спонсоров.  

                                                            Редакция “Черноголовской газеты

Источник: Су-27 в Черноголовке — памятник научно-техническому прогрессу, Статья: Текст [электронный ресурс] // Черноголовская газета, 2016, 27.07. — Точка доступа: http://inchernogolovka.ru/novosti/obschestvo/su-27-v-chernogolovke-pamyatnik-nauchno-tehnicheskomu-progressu. — (Дата обращения: 21.05.2021)

Дубовицкий Федор Иванович — физикохимик, основатель Черноголовки

«Черноголовка — это МЫ!» Федор Иванович Дубовицкий — один из основателей наукограда

Федор Иванович Дубовицкий (07.02. 1907 – 16.02.1999) родился в селе Вишневое, Тамбовской губернии. Советский и российский физикохимик, член-корреспондент РАН (1991); член-корреспондент АН СССР (с 1979). Дважды лауреат Государственной премии СССР (1970, 1986). Лауреат премии Совета Министров СССР (1981).

В 1951—1952 годах был директором Московского физико-технического института (МФТИ). С 1956 года руководил строительством филиала Института химической физики (ИПХФ) и поселка Черноголовка. Автор книги «Институт химической физики. (Очерки истории)» (1996).. К своему 90-летию был удостоен ордена «За заслуги перед Отечеством» (1997) .

Книги Федора Ивановича Дубовицкого, которые есть в нашей библиотеке

Институт химической физики [Текст] : очерки истории:12+ / Ф. И. Дубовицкий. — М. : Наука, 1996. — 983 с.

А прожито немало [Текст] / Ф. И. Дубовицкий. — Черноголовка : Издательство «Борей»: Черноголовское информагенство, 2013. — 124 с. : ил. — (Библиотечка «ЧГ»)

О прошлом (Автобиографический очерк) [Текст] / Ф.И. Дубовицкий. — Черноголовка, 1994. — 145 с.

Научный центр РАН в Черноголовке [Текст] / Ф.И. Дубовицкий. — Черноголовка: Российская Академия Наук Институт проблем химической физики, 1999. — 494 с.

Федор Иванович Дубовицкий

Детство

Родители Ф.И. Дубовицкого

Фёдор Иванович Дубовицкий родился в Тамбовской губернии в селе Вишневом 20 февраля 1907 года. Его родители были небогатыми многодетными крестьянами. Вот что Фёдор Иванович рассказывает о своём детстве: «Я рос общительным и, похоже, занятым ребенком. Помню, мать говорила: «О тебе у меня забот не было. Уйдешь, бывало, на целый день к соседу- столяру, он тебя и занимает весь день». С каким-то восторженным чувством вспоминаются детские незатейливые азартные игры в крючки, салки, горелки, прыжки, перегонки, прятки и другие». В одном из источников есть и такие сведения о жизни маленького Фёдора. «Он любил слушать пение церковного хора, который состоял из жителей села. Спевки проходили в школе вечерами, часов до десяти. Когда ему исполнилось 7 лет, его поставили в ряд ребят альтовой партии хора, и он стал петь. А еще через год стал солистом альтовых партий. Хор исполнял произведения Глинки, Чайковского, Даргомыжского, Бартнянского, Ломакина и других композиторов. Из книги и его рассказов, а он был частым гостем в школе и музее, мы узнали, что прекрасные школьные годы его поколения были трудными. Большую роль в судьбе его и других сельских ребят сыграла Варвара Павловна Синцерова, которая после окончания Бестужевских курсов приехала из Петербурга к своему отцу, учительствовавшему в их селе. Эта юная, красивая женщина духовно обогащала деревенских ребят, ничего не знавших, кроме быта и жизни своего села. Ф.И. Дубовицкий все годы поддерживал с ней самые близкие и добрые отношения. В знак дружбы Варвара Павловна подарила ему скрипку своего отца Павла Алексеевича, у которого маленький Федя занимался в хоре».

Юность

Федор Иванович в юности

В послереволюционные годы в стране царили хаос и разруха. Повсюду — холод и голод. Дубовицким же приходилось особенно тяжело, ведь, как раз перед революцией, в 1916 году умер отец Фёдора. Однако, несмотря на все трудности, в 1926 году молодой человек сумел поступить в Воронежский университет на физико-технический факультет.

Незадолго до начала войны Фёдора Дубовицкого направили в знаменитый Ленинградский физико-технический институт, которым руководил его организатор Абрам Фёдорович Иоффе. Здесь начинающий учёный поступил в аспирантуру, а потом защитил кандидатскую диссертацию. Научным руководителем Дубовицкого был легендарный Николай Николаевич Семёнов (знаменитый химик, лауреат Нобелевской, Ленинской и Государственной премий).

Н.Н. Семенов и Ф.И. Дубовицкий с сотрудниками Академии наук СССР и Института химической физики.

И.о. директора Фихтеха (1951-1952 годы)

Возможно, в жизни Ивана Фёдоровича Физтех (который только что был образован из физико-технического факультета МГУ) и не был самым значительным периодом, но в жизни молодого вуза Дубовицкий сыграл важную роль.
Из воспоминаний ректора МФТИ Н.В. Карлова:
«Гром, как известно, грянул поздним летом 1951 года. ФТФ был распущен и вместо него создан МФТИ. А через месяц после указа о создании МФТИ временное исполнение обязанностей директора Московского физико-технического института приказом заместителя министра высшего образования СССР А. Михайлова было возложено на тов. Дубовицкого Федора Ивановича.

Приказ о назначении Ф.И. Дубовицкого и.о. директора МФТИ (реконструкция)

Такова внешне канцелярская сторона истории того, как Федору Ивановичу Дубовицкому судьба вручила весло Харона. Но Федор Иванович преобразовал весло Харона в жезл Моисея, давший в безводной пустыне избранному от Бога народу живительную влагу».

Свой взгляд на этот процесс Федор Иванович изложил в интервью, которое он дал Дмитрию Александровичу Кузьмичеву в ноябре 1995 года и которое было опубликовано под характерным заголовком «Тяжелые были времена». Подчеркнув несколько раз, что вузовские проблемы ему незнакомы, что неопытный он в вузе человек, Федор Иванович выражает свое восхищение Физтехом, излагает свое понимание того, как и почему ФТФ был распущен… Работа огромного объема ждала свежеиспеченного и.о. директора института, только что рожденного в конфликте с властью. Прежде всего, в самом безотлагательном порядке, надо было способствовать сколько-нибудь разумному решению судьбы тех примерно 10% студентов ФТФ, которые на свое несчастье оказались евреями. Далее, нужно было осуществить выпуск специалистов – бывших студентов 2-го курса приема 1947 года, весной 1952 года заканчивающих 6-й курс. Только им было разрешено завершить образование и защитить дипломные работы под фирмой ФТФ МГУ, что и было ими во благовремении и совершено. Их дипломы подписал ректор МГУ академик И.Г. Петровский.
Следующая связка проблем заключалась в необходимости продолжить образование на новом Физтехе тем студентам ФТФ, специальности которых отвечало наличие в МФТИ аэромеханического факультета. Предметом особой заботы были старшекурсники – студенты 5-го и 4-го курсов, принятые на факультет, соответственно, в 1947 и 1948 годах. Эти ребята уже провели на своих базовых предприятиях, в основном, в ЦАГИ, ЦИАМ, И НИИТП, нешуточную научную работу и были готовы к защите дипломных работ. Дело облегчалось тем, что базы были серьезно заинтересованы в них, в этих студентах и в их работах. За вычетом упомянутых 10 % и тех, кто был переведен на мехмат МГУ, в МФТИ осталось на «доучивание» около 60% студентов 5-й и 6-й специальностей ФТФ.
В апреле 1952 года с дипломами инженера-физика МФТИ выпустил около двадцати человек по специальности «аэродинамика» и десяти – «термодинамика». Три человека – Аркадий Добкин, Юлий Либерман и Петя Перлин – получили специальность «теория прочности», и трое – упомянутые выше Коля Бахман, Аркадий Марголин, а также Валя (Вольдемар Петрович) Смилга – специальность «экспериментальная физика».

Таким образом, из 120 студентов-первокурсников первого приема ФТФ МГУ собственно Физтех окончили около сорока человек. Это большое дело было проведено исполняющим обязанности директора МФТИ Федором Ивановичем Дубовицким. Соответствующий приказ был подписан 2-го апреля 1952 года… Все это была, хоть и трудная, но привычно понятная работа. Сильнее смущала Федора Ивановича вузовская рутинная деятельность. «Нужно было налаживать учебный процесс в институте. Надо студентов куда-то расселять, в Долгопрудной общие кафедры создавать, организовывать кафедры по специальности в базовых институтах. Здесь была кафедра иностранных языков, кафедра математики, кафедра общей физики, те кафедры, которые и сейчас существуют. Вот тогда-то они и пересоздавались. Но, вообще, – говорит Федор Иванович, – если бы не Солоноуц и Тулайков, мне было бы трудно».

Много лет Фёдор Иванович заведовал кафедрой физики горения и взрыва на факультете молекулярной и химической физики МФТИ. Он работал на кафедре и после того, как перестал исполнять обязанности директора МФТИ и перебрался в Черноголовку.
В середине 1950-х годов Дубовицкий стал первым уполномоченным Академии наук по Научному центру в Черноголовке. Город строился по инициативе академика Н.Н. Семёнова. Особой заслугой Фёдора Ивановича является строительство филиала Института химической физики, с которого и начинался современный наукоград Черноголовка.

Комиссия во главе с Ф.И. Дубовицким (в левом углу) осматривает строительную площадку для закладки научного центра АН СССР 1956

Научная деятельность и награды

Церемония открытия памятника Н.Н.Семенову и Ф.И. Дубовицкому в Черноголовке

Дубовицкий — автор исследований в области химической кинетики, теории горения и взрыва. В последние годы — советник при дирекции Института химической физики. Автор книги «Институт химической физики. (Очерки истории)» (1996). Удостоен орденов Ленина, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, «Знак Почёта», «За заслуги перед Отечеством» IV степени. В октябре 2016 года в Москве в районе СВАО появилась улица Фёдора Дубовицкого .

Скончался Фёдор Иванович 16 февраля 1999 году за несколько дней до своего 92-летия. Похоронен на кладбище в селе Макарово.

Из воспоминаний о Дубовицком

Один из первых строителей Черноголовки Борис Самойлович Костовецкий вспоминает о Фёдоре Ивановиче Дубовицком:
«Жилье – ценность во все времена. Главным фактором привлечения молодых специалистов была престижная и перспективная работа в науке. Но и наличие квартир было немаловажно. Как и сейчас, в 60-е собственное жилье было самой большой ценностью для молодых семей. В те времена, чтобы его получить в университетских городах, надо было отстоять в очереди 25 лет. Кому это было под силу? А Ф.И. Дубовицкий всех привлекал в Черноголовку быстрым получением жилья и своё обещание держал. Первые квартиры массово выдавали на улице Первой, в «хрущёвках». Жилье было, мягко говоря, скромное. Планировки ужасные. Но мы были от него в восторге. Когда я приехал в Москву к своей сестре и рассказывал, что я получил квартиру через полгода после начала работы в Черноголовке – мне никто не верил. Посмотреть, как я живу, и правда ли это она приехала с двадцатью друзьями!»

Упрямый Дубовицкий
Ф.И. Дубовицкий очень любил командовать строителями напрямую, без проекта и без аппарата архитектора Б.П. Золотого. Иногда вообще заявлял: «Мне эти ваши чертежи не нужны, я и сам знаю как всё должно быть». И вот мы начали строительство КОНа. Сделали и отдали строителям проект, забили колышки по месту будущего фундамента. Приходит с утра Федор Иванович, невероятно рассерженный: «Что вы тут поставили здание прямо на дороге, о чем вы думаете!». Мы ему говорим – «Федор Иванович, все нормально, у нас вот проект дороги, мы расстояния проверили, все идёт как надо». «Ничего не нормально, меня это не устраивает, я всё сам сделаю». Позвал своих людей, они переставили колья как он считал правильным. После мы колышки вернули обратно на проектное место. А он снова переставляет. И так три или четыре раза мы их двигали, в итоге немного где-то его обманули, что всё будет как он хочет, и вырыли котлован по своим чертежам. Потом уже, когда ему всё показали, что все идёт по нашему проекту, он на нас махнул рукой: «Делайте, как хотите».

Источник: Федор Иванович Дубовицкий: Текст [электронный ресурс] // Музей истории МФТИ. – Точка доступа: https://mipt-museum.ru/%D1%84%D1%91%D0%B4%D0%BE%D1%80-%D0%B8%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87-%D0%B4%D1%83%D0%B1%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%86%D0%BA%D0%B8%D0%B9/. – (Дата обращения: 28.04.2021)

История. Памятные даты. События

О Федоре Ивановиче Дубовицком (1907–1999)

Дубовицкий Федор Иванович — член-корреспондент Российской академии наук, выдающийся организатор науки — один из основателей Филиала Института химической физики в Черноголовке (ныне Институт проблем химической физики РАН), Научного центра в Черноголовке, первый директор Московского физико-технического института, ученый в области химической физики горения и взрыва. Он уделял огромное внимание оборонным исследованиям, разработке и изучению новых энергонасыщенных соединений, твердых ракетных топлив, взрывчатых составов и порохов. За участие в создании и внедрении в оборонную промышленность высокоэнергетических смесевых твердых ракетных топлив и их уникальных компонентов, мощных взрывчатых веществ (ВВ), составов на их основе он удостоен двух Государственных премий (1970 и 1986 гг.), премии Совета Министров СССР (1981 г.), награжден орденами Ленина(1975 г.), Октябрьской Революции (1981 г.), Трудового Красного Знамени (1967 г.), «Знак Почета»(1945 г.) и «За заслуги перед Отечеством IV степени»(1997 г.). Федор Иванович Дубовицкий — один из ближайших учеников и соратников лауреата Нобелевской премии по химии, академика Н. Н. Семёнова. В Институт химической физики он пришел аспирантом в 1931 г. после окончания Воронежского университета. Будучи прекрасным эксперимента-тором, он участвовал в опытном обосновании теории разветвленных цепных химических реакций. В частности, именно он открыл явление холодных пламен. Проявив себя также талантливым организатором, уже в 1937 г. он стал заместителем директора института. В дальнейшем основным направлением научной деятельности Ф. И. Дубовицкого стало исследование процессов горения ВВ и кинетики их термического разложения. Трудно переоценить ту роль, которую он сыграл во время войны в качестве организатора эвакуации ИХФ в г. Казань, жизни и деятельности Института в казанский период, при переезде Института в Москву, в послевоенный и последующий почти сорокалетний период его деятельности как руководителя. Совместно с директором ИХФН. Н. Семёновым ему пришлось заниматься приоритетными научными и научно-организационными делами института и, в первую очередь, проектами, имеющими оборонное значение.

На всех этапах своего развития ИХФ АН СССР принимал самое активное участие в решении важнейших оборонных и народно-хозяйственных проблем страны, и Ф. И. Дубовицкий был здесь одним из первых. В конце 1940-х гг. он открыл степенной закон зависимости скорости горения конденсированных систем от давления, закон, без которого сейчас невозможно представить создание твердых ракетных топлив. Известен огромный вклад ученых всемирно известной Семеновской научной школы химической физики в создание ядерного оружия России. Ученики Н. Н. Семёнова: академики Ю. Б. Харитон, Я. Б. Зельдович, член-корреспондент К. И. Щёлкин трижды были удостоены звания Героя Социалистического Труда. Десятки сотрудников ИХФ получили Государственные премии и высокие награды за работы в 1946–1963 гг. В воспоминаниях академика Ю. Б. Харитона, главного конструктора советского ядерного оружия, имеются следующие строки: «В 1940 г. Н. Н. Семёнов обратился с письмом в Наркомат нефтяной промышленности, к которому тогда относился наш институт. В письме высказывались соображения о необходимости серьезного развития работ (по урановому, атомному проекту —авт.), которыми мы с Я. Б. Зельдовичем занимались. Он направил письмо и одного из сотрудников ИХФ с хорошими организационными способностями — Ф. И. Дубовицкого, в Наркомат с тем, чтобы способствовать развитию этого направления. К сожалению, результатов не было». Если бы это обращение Н. Н. Семёнова было должным образом воспринято, то создание ядерного оружия в СССР и в мире, безусловно, пошло бы по иному сценарию. В 1958 г. в составе отдела горения конденсированных систем была создана лаборатория кинетики разложения взрывчатых веществ под руководством Ф. И. Дубовицкого. Еще до этого Ф. И. Дубовицкий сделал важное открытие. Он обнаружил резкий скачок скорости термического разложения ВВ в области их температуры плавления. Это явление помимо несомненного научного значения очень важно для практики, поскольку позволяет корректно оценивать термическую стабильность энергоемких систем. В лаборатории Ф. И. Дубовицкого деталь-но изучался механизм термического разложения взрывчатых материалов, создавались кинетические методы оценки химической стабильности и методики расчетов сроков длительного хранения как индивидуальных ВВ, так и порохов, твердых ракетных топлив и взрывчатых составов на их основе. Исследование кинетики распада ВВ привело его лабораторию к постановке работ по изучению взрывчатых свойств новых мощных ВВ и созданию методов прогнозирования критических условий теплового взрыва при технологии изготовления и в условиях длительного хранения зарядов. Эти кинетические исследования с участием Г. Б. Манелиса, Ю. И. Рубцова, Г. М. Назина, А. Г. Мержанова, В. Г. Абрамова, В. В. Барзыкина, Л. Т. Еременко привели к активному развитию химической физики горения и взрыва, способствовали внедрению новых мощных ВВ в практику. Большой объем исследований в Институте проводился по линии Военно-промышленной ко-миссии при Совете Министров СССР. Федор Иванович Дубовицкий, не только принимал самое активное участие в создании и разработке новых со-временных высокоэнергетических твердых ракетных топлив, но и являлся заместителем председателя научного совета АН СССР по твердым ракетным  топливам, которым изначально руководил академик А. В. Топчиев, а затем академик Н. Н. Семёнов. Занимая эту должность, Ф. И. Дубовицкий фактически курировал все работы по твердым ракетным топливам, проводимые в Академии наук. В те годы проводились фундаментальные исследования в области конвективного горения применительно к проблематике метательных блочных пороховых зарядов. Широким фронтом в тесном сотрудничестве ИХФ с Институтом органической химии АН СССР выполнялись синтетические исследования в области новых химических ВВ и составов на их основе. Федор Иванович Дубовицкий, находясь в постоянном взаимодействии с Военно-промышленной комиссией при Совете Министров СССР и ее научно-техническим советом, являлся одной из центральных фигур в АН СССР, которые обеспечивали координацию и взаимодействие ее институтов с предприятиями оборонной промышленности. Федор Иванович Дубовицкий обладал редким даром разглядеть в молодом сотруднике способного талантливого ученого и сделать все возможное, чтобы создать условия для его плодотворной работы. Среди тех, кого активно поддержал и во многом обеспечил развитие их научно-технических направлений — известные в стране и мире ученые: академики А. Г. Мержанов, Ю. М. Михайлов, В. Е. Фортов, член-корреспондент РАН Г. Б. Манелис.

ИХФ АН СССР

Выдающимся достижением в научно-организационной деятельности Ф. И. Дубовицкого безусловно было создание Филиала ИХФ АН СССР в п. Черноголовка и Научного центра на его основе. Теперь это город, ставший наукоградом, центральная площадь которого названа именем Ф. И. Дубовицкого. На этой площади установлен памятник основателям нынешней Черноголовки — Н. Н. Семёнову и Ф. И. Дубовицкому. Здесь, в Черноголовке, Федор Иванович провел свои лучшие творческие годы ученого, воспитателя научных кадров, организатора на научном и научно-техническом поприще. Здесь же, освободившись от повседневных забот, он написал свой капитальный труд «Институт химической физики (очерки истории)». В книге, изданной в 1992 г. (второе издание — в 1996 г.), более 200 очерков — по числу лабораторий в едином, еще не разделенном ИХФ. Главная задача, как отмечал автор, заключалась в том, чтобы познакомить широкие круги читателей с жизнью и деятельностью ученых, инженеров, техников, в коллективе, насчитывающем 5000 сотрудников, показать его достижения и условия, в которых проходила работа. Это было связано с определенными трудностями, потому что нужно было по возможности в коротком очерке сообщить о каждом ученом, руководимой им научной лаборатории, описать сущность научного направления и его значение в науке. В 2016 г. в Москве недалеко от Московского физико-технического института, одним из основателей которого он был, появилась улица Федора Дубовицкого. Научная компетентность, искренняя доброжелательность, простота, умение общаться с людьми и стремление помогать им снискали Ф. И. Дубовицкому высокий авторитет и уважение не только среди сотрудников Института проблем химической физики РАН, Института химической физики РАН, институтов Научного центра Российской академии наук в Черноголовке, но и многочисленных коллег в оборонных институтах.

Источник: Михайлов, Юрий Михайлович О Федоре Ивановиче Дубовицком: Текст [электронный ресурс] / Ю. М. Михайлов М.М, Б.Л. Корсунский, А.А. Сулимов // Горение и взрыв. — 2018. — №1. – Точка доступа: http://combex.org/journal/gvz2018/ihf2018-1-mini-17r.pdf. — (Дата обращения: 30.04.21).

Афиша

Неделя детской книги:
25.03.2024. «По следам Красной Шапочки»-мероприятие. Детский отдел. 12:30
27.03.2024. «Сказки Матушки Гусыни»-игра-викторина. Детский отдел. 17:30
29.03.2024. «Спящая красавица»-мероприятие. Детский отдел.12:30
29.03.2024. «Радость быть читателем» -закрытие Недели детской книги (чаепитие, конкурсы, награждение активных участников). Детский отдел.

27.03.2024. Международный день театра: «Театральные загадки»-игра-викторина. Макаровская сельская библиотека

27.03.2024. «Тайна и магия книг Дмитрия Емца» -онлайн-игра к 50-летию писателя. Детский отдел.

Студия «Художественное слово»

Занятия студии по понедельникам с 15:30

Курсы Компьютерной грамотности

Занятия проводятся по вторникам  с 11:00

Клуб «В кругу друзей»

Занятия клуба по вторникам с 19:00

Черноголовский историко-краеведческий клуб

Заседания один раз в месяц

Время работы

Библиотека обслуживает читателей:
Понедельник с 9:00 до 19:00, обед с 13:30 до 15:00;
Вторник с 9:00 до 19:00, обед с 13:30 до 15:00;
Среда с 9:00 до 19:00, обед с 13:30 до 15:00;
Пятница с 9:00 до 19:00, обед с 13:30 до 15:00;
Суббота с 12:00 до 18:00, без обеда
четверг, воскресенье — выходные дни
Последняя суббота месяца — санитарный день

Телефоны:
Директор 49-512;
Абонемент 2-22-89;
Детский отдел 2-56-21
Электронная почта: chrg_library@mosreg.ru

График работы Ботовской сельской библиотеки:
Вторник – с 11:30 до 19:00, обед с 14:30 до 15:00
Среда — с 11:30 до 19:00, обед с 14:30 до 15:00
Четверг — с 10:30 до 19:00, обед с 14:30 до 15:00
Пятница — с 11:30 до 19:00, обед с 14:30 до 15:00
Суббота — с 11:30 до 19:00, обед с 14:30 до 15:00
Воскресенье, понедельник – выходные дни
Последний четверг месяца — санитарный день

График работы Макаровской сельской библиотеки:
Вторник — с 11:00 до 19:00, обед с 14:00 до 15:00
Среда — с 11:00 до 19:00, обед с 14:00 до 15:00
Четверг — с 10:00 до 19:00, обед с 14:00 до 15:00
Пятница — с 11:00 до 19:00, обед с 14:00 до 15:00
Суббота — с 11:00 до 19:00, обед с 14:00 до 15:00
Воскресенье, понедельник – выходные дни
Последний четверг месяца — санитарный день

Календарь

Март 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Яндекс.Метрика