На территории нашего округа есть много   деревень и  сел. А   есть   такой  вот   уютный уголок, несколько домов, утопающих в зелени леса,  это  недалеко от Крестов  — хутор Горячевка.      Свежий воздух, ягоды, грибочки — все под рукой. А самое главное, на хуторе этом живет  прекрасный человек-Туркина Прасковья Гавриловна.  Непростая судьба у этой на вид миловидной, доброй женщины. Годков ей стукнуло 91, но,  Слава Богу, в добром здравии и светлой памяти. Правда, наша собеседница – немногословна, но мы ее разговорили.  И вот, что она нам рассказала:

 

 

В обычной деревенской семье в 1924 году в Орловской области Шаблыкинского района, в маленькой деревеньке Лобки, появилась на свет я, маленькая Прасковьюшка. Семья моих родителей Гаврилы Федоровича и Натальи Тимофеевны Семенычевых была многодетная, шестеро детей. Все маленькие, разница в возрасте небольшая. Всем хотелось кушать. А время тогда было голодное, ели то, что находили в лесу, в поле, на огороде. В хозяйстве у нас была небольшая скотина- 2овцы, куры, корова, но такая худая, что все ребра светились. Конечно, мы ее зарезали, ведь есть было нечего. А вот, когда пасли коров, то после них собирали лепешки и топили ими печку. Мать и отец работали в колхозе. Они сеяли лен, коноплю, из нее делали конопляное масло и сдавали его в район. Выращивали просо. У соседей был станок. Так мы изо льна делали рубашки, платья, полотенце шили. Хоть и некрасивые были вещи, но приходилось носить. Этот станок переходил из дома в дом. Мы вили веревки вручную из волокна. В восемь лет я пошла учиться. Закончила всего четыре класса. Учеба мне нравилась, и у меня все получалось. Учиться дальше не пришлось, далеко в район надо было ездить, да и родителям надо было помогать.
Шел сороковой год. Тяжелое время наступило и для всех людей. А для нас особенно тяжелое. От голода и холода, отец решил перевезти семью к двоюродной сестре в Якимово. Но приехав на новое место, быстро поняли, что надо искать работу и жилье. Жили у родственников, а работу нашли на ферме. Однажды пастух Терентьев сказал отцу: «Съездите на Горячевку, там требуется лесничий». Так отец, инвалид с детства, у него были обожжены руки, перевез всю семью на хутор. Как леснику ему выделили полдома от лесничества. Этот дом был построен еще до революции. Ему за сто лет. Родители стали работать в лесу на делянках. Работа ответственная, но благодарная. Казалось, лес чувствует силу людскую, он — живой. Так каждый день с делянки на делянку переходили отец и мать. Убирали, подрезали, ухаживали и холили каждое деревце. Случалось и непоправимое: пожары. После одного сильного лесного пожара, мать очень испугалась, и не смогла больше работать. Мама стала больше бывать дома, заниматься хозяйством. Двух братьев забрали на войну. Годков было всего по 18-19лет. Совсем молоденькие, им бы свадьбы играть, а не на проклятую войну идти. Детей в семье было шестеро. Надо было всех пристроить. Сестру Надю отправили в Москву в няньки. Через какое-то время и я поехала туда же. Мне было 16 лет. Проработала там недолго, и вернулась домой. Надя тоже приехала из Москвы. Она научила меня вязать покрывала, накидки для подушек, чулки. Вышивать я научилась красиво, печь вкусный хлеб. Хотя мы собирали мороженую картошку по полям, но хлеб все равно из нее получался вкуснейший. Всем этим житейским премудростям меня научили сестра и мама. На трудовой фронт забрали меня на работы в лес. Так с 1943года я трудилась в лесничестве. Мы и дорожки чистили, и дрова пилили, и шишки собирали, и лес очищали. Он у нас был не то, что сегодняшний – захламленный. Наш лес был чистый. В сторону Воскресенска было Светлое болото, торфоразработки велись. Там я позже работала писарем. Жила я с родителями. Война подходила к концу. Ждали братьев с фронта. От Ивана писем не было. Только пришла похоронка. Да через некоторое время появилась запись в книге Памяти о том, что Семенычев Иван Гаврилович погиб в 1942году в Донецкой области. Вот все, что осталось от брата. Младший брат Сергей 1923года рождения был в плену. Вернулся домой и долгое время работал в Дядькино трактористом. Послевоенное время было по-своему тяжелое. Приходилось выживать. Плакать и жаловаться было некому, да и некогда. Мы купили корову — кормилицу в 1952году. Опять же – сено надо накосить, насушить, убрать в сарай. Семья наша была дружная. Вместе у нас быстро получалось заготовить на зиму кормежку коровке. Еще мы держали собак — сторожей. Тоже варили, кормили, поили чем смогли, хоть порой и самим есть было нечего. Но находили и варили из льна кисель, забеливали его молоком. Из репы пекли лепешки. Вкусней не придумать! Ели, только за ушами трещало. Отец и я продолжали работать в лесничестве. Домой приходили вечером, уставшие. Раньше ведь не было телефонов, компьютеров, но, зато, поговорить с соседями — ох, как хотелось! Да, что там разговоры, порой отдавали, делились последним, что было в доме. Соседи у нас менялись часто. Мартишины, Широковы, Осотовы, Сучковы, Глуховы – замечательные соседи. Без них жить нельзя. Вот мы жили и дружили. Ближе к лесу в нашей Горячевке были сады. Ох, и хороши были яблочки! Какое-то время отец ухаживал за садами. Ему за это платили. Жалко, что через какое-то время все распахали. Исчезли наши замечательные сады. Но появились конюшни и красавцы лошадки. Их приобрел лесхоз. Нам даже выделяли лошадь, когда начиналась посадка картофеля. Весной Горячевку выходили и убирали все дружно. Это у нас были субботники, но не по принуждению, а с охотой, с дружбой. Картошку посадить помогали каждому соседу. А когда посадим – дружно праздновали.
Время шло. Мы выросли. В1956году на строительстве Первой улице в Черноголовке познакомилась я с красавцем пареньком. Это был мой будущий муж — Алексей Васильевич Туркин. Приехал он из Орехо — Зуево. Работал каменщиком. Война для него тоже не прошла бесследно. Он был ранен на фронте. Ему перебило руки. Но Алексей — мужественный человек, и ему не привычно было плакаться в жилетку. Он любил поработать и повеселиться. В 1957 году в Черноголовском сельсовете мы расписались. Появились детки – сыновья Володя и Виктор. Проработала я почти 40лет. В трудное послевоенное время я 11лет работала разнорабочей в Ямкинском лесничестве. Потом работала в монтажном управлении, 10лет была монтером-ремонтником в дорожно-эксплуатационном участке номер114. С1968года работала на центральной станции связи МПС в цехе номер 7 уборщицей производственных помещений. Относилась к своим обязанностям я со всей ответственностью. Коллектив у нас был большой, дружный. До сих пор меня не забывают, помогают, к каждому празднику присылают поздравительную открытку. Много приятных слов, да и вспомнить есть что: ударник коммунистического труда — такое почетное звание у меня было. А это так приятно. Я давно уже не работаю. Состарили меня года, но воспоминания не отступают, они – во мне. Часто лежу и думаю, вспоминаю, разговариваю с детьми, снохой Олей, которые всегда рядом. На них можно положиться. Ведь сейчас они — моя опора. Дом – старый. Надо и печечку протопить, меня помыть, покормить, приготовить. Общем, я сейчас, как барыня, благодаря своим детям и Олечке. Да и люди меня не забывают, помнят. Память, она — вечна!

Автор статьи: Т.З. Напылова

Села и города, люди, реальность – все  связано в жизни тонкой, но непрерывной нитью. Сегодня я возьму на себя смелость и напишу про  Белова  Николая  Ивановича и     его семью, которые живут в Макарово. Но начну свой рассказ с другого села, очень  известного и важного в жизни Николая Ивановича. Есть в Ивановской области небольшое село Лежнево, 25 километров от города Иванова. Сначала   принадлежало княжне Марии, дочери князя Владимира Андреевича Старицкого. Ей его пожаловал царь  Федор Иоаннович вместе с окрестными деревнями, как дальней родственнице.  Во второй половине 17века им владели предки А.С.Пушкина.  А еще раньше оно было вотчиной князей Долгоруких.   Лежнево —   «лежка», «лежак», что значит,  «привал», «стоянка», «отдых». В село на ярмарки ехали со всей округи купцы за  тканями, изделиями из бересты, глины. Они покупали скот, обменивались своими товарами. А останавливались  путешественники на постоялых дворах в тепле в Лежнево. Вот в этом замечательном селе 13 января 1931 года в семье крестьянина произошло важное событие – родился мальчик.   Мальчика назвали Колей, в честь святого Николая Чудотворца. Первенец —    радость матери и отца.

 

 

Правда, недолго радовались родители вместе. Отец мальчика умер, когда ему было 5лет. Он был сердечником. Вот, что поведал Николай Иванович: «Нас в семье было трое детишек. Я – самый старший. Надо было помогать матери. Она работала в колхозе за трудодни. Жить было очень тяжело. Я помогал, как мог. С восьми лет научился управлять лошадью, возил сено, дрова. Трудное было детство, без школы. Ходить в нее было некогда. Правда, я закончил три класса. Мне было лет 10, когда я стал работать в Райпромкомбинате — валял валенки. Началась война. Мы с матерью копали окопы, траншеи. Старались хоть как-то помочь фронту. Время шло, мы подрастали, гул войны затих, но подошло время отдать свой гражданский долг – армия. Призвали меня в 1951 году в город Электросталь. Там и проходила служба на военном секретном заводе. В армии служил сержантом. Пошел в школу рабочей молодежи, стал учиться. Закончил семь классов. После армии встретил свою любовь — красавицу Зину. Влюбился. Уговорил ее тайно пойти в ЗАГС. Расписались. Родителям о женитьбе сказали позже. Жена заканчивала техникум, и по распределению получила направление на работу в Ногинск. Стала работать мастером цеха на отбельно-красильной фабрике. Я писал ей письма аж на двадцати четырех листах. Получала их, как бандероль. Вот каким романтиком был. Любовь! Никуда не денешься! Регистрировались мы в Николу 19 декабря. Это мой Ангел – хранитель на протяжении всей жизни. До сих пор он меня направляет и спасает. Как говорится, муж да жена – одна сатана. Я тоже стал работать рядышком с женой на фабрике слесарем по ремонту машин. Жили на частной квартире. Ладили друг с другом, ругаться было не из-за чего. Так бы и работал в Ногинске, но услышал, что началось строительство в Черноголовке. Устроился я на работу в институт Химической физики. Мы получили квартиру. Сыну уже было семь лет, когда родилась дочь. Радости и счастья не было предела.

Надо было содержать семью, ведь я ответственен и перед женой, и перед детьми. Пришлось уехать на заработки на Байконур. Работал четыре года вместе с космонавтом Германом Степановичем Титовым на ракетных установках. Облучился, ноги стали, как ватные. Ходить было трудно. Накануне праздника, кто-то выбросил трехлитровую стеклянную банку. Я не знал и наткнулся, порезал правую руку. Она перестала работать. Пришлось мне искать новую работу, не сидеть же без дела. Устроился на работу скотником в Ямкино. Кормил скотину, ухаживал за ней, хоть у меня 6 разряд сварщика. Проработав там два года, руководство колхоза меня заметило, поощрило. Фотография моя висела на Доске Почета. Как отличному работнику выделили участок для строительства. Мы выбрали село Макарово, уж больно оно понравилось. В это время как раз и газ подводили в селе. А, что еще надо? Стали строить дом. Кому строить, как не мне? Хоть правая рука и не работала, но я – левша. Вот одной левой и построил себе дворец! Его даже приезжали смотреть и фотографировать немцы, когда были на экскурсии. Дом получился на славу, красивый да уютный, живи да радуйся! Вот и живем с 1985 года в Макарово. Дети выросли, получили образование, стали жить своими семьями, но далеко не уехали. Живут в Черноголовке. Я без работы не могу сидеть. Когда был молодым, то брал отпуск за свой счет, нанимался на подработки. Был в Хабаровске, во Владивостоке, на Колыме. С 1991 по 2015 год я проработал заведующим Макаровским кладбищем. С 2016 года, уступил дорогу молодым, работаю дома – куда ни глянь, всюду нужны мои руки. Я – трудоголик! Люблю копаться в огороде. Вместе с женой мы сажаем картошку, зелень, огурцы, помидоры. Ухаживаем и убираем все в погреб. Живу я и радуюсь жизни. Меня оберегал Бог, дал мне в жены прекрасную женщину. 19декабря у нас будет юбилей – 60 лет совместной жизни!

У меня хорошие дети, внук, две правнучки. Чего еще я могу желать? Только здоровья – и себе, и своим близким. Хочется еще пожить – посмотреть на чистое голубое небо, на светлую безбрежную даль без войны. Всем хочу сказать: «Живите, люди, в мире и ладу со всеми!»

Автор статьи: Т.З. Напылова

Жизнь – удивительная штука. Порой  мы  бегаем, суетимся, торопимся  и не замечаем того, что творится вокруг нас. Иногда не успеваем  сказать  люблю, пожалуйста, прости. Но потом очень горько сожалеем об этом. А   память все время возвращает нас в прошлое, не дает забыть.  Мы помним и вспоминаем  обо всех, пока мы живы. Сегодня в библиотеку пришла читательница Лариса Руслановна Морохина.

 

 

Мы говорили о книгах, о работе, но незаметно наш разговор переключился в другое русло: потекли воспоминания. Лариса Руслановна вспомнила и рассказала о своих предках. «Мой прадед Василий Михайлович Мишуков родился в 1865году. По тем временам был состоятельным. До революции имел много земель. Он выращивал лен, из которого изготавливали льняное масло, ткали веревки для продажи. Но прежде их раскладывали сушиться на большом навесе. Семья у прадеда была большая: шестеро детей – четыре дочери и двое сыновей. Дочери были малообразованны, а вот один из сыновей получил хорошее образование. В Москве он имел свою мастерскую по пошиву обуви. Сыновьям все-таки уделялось больше внимания в воспитании и образовании. Сам прадед умел только расписываться. Но был человеком умным и прозорливым по жизни. Свою жену, Анастасию Ефремовну, любил, не обижал. Жили они в деревне Борисово Шаховского района под Волоколамском. Много повидали и пережили они вместе. 1941год. Война. Она тоже не прошла мимо их жизней, их судеб. В деревню пришли немцы. Поселились в доме прабабушки. Жестокие испытания выпали на долю родных. Особенно зверствовали бандеровцы. Благодаря твердому характеру и выносливости прадеда, вся семья выстояла. Несмотря на военное время, тружеником был сам, да и детей учил трудиться. Забота о семье легла на его плечи. Он – глава семьи. Храбрый был. Василий Михайлович всегда заготавливал солонину и закапывал ее в землю. Немец увидел это и хотел отобрать. Но дед ничего не испугался, не дал забрать мясо. Он думал о семье, ведь ее нечем было кормить. Деревню немцы сожгли. Где жить? Надо строить дом. Все лошади были задействованы на фронте. В деревне был бык Севаш. Злющий, никто не мог работать на нем. А дед, бывало, пошепчет ему на ухо, поговорит с ним, в общем, договаривался и работал. Так и навозил из леса бревна. А разрешение на вывоз бревен дали в сельсовете. Построил сам два дома. Умерли Василий Михайлович и Анастасия Ефремовна в один день. На долю бабушки Федосьи Васильевны и дедушки Григория Никитича выпали тоже все военные переживания. Дедушка родился в 1903году. В семье было четверо детей. Время военное, жилось тяжело. Помню, рассказывали такую историю: деревня была занята немцами. Одному из фрицев понадобился гуталин. Он зашел в избу к бабушке и стал показывать на ботинки. Но крема для обуви не было в доме. Вдруг немец увидел что-то похожее на гуталин. Он подумал, что бабушка его обманула. Тогда он приставил винтовку к ее голове и хотел расстрелять бабушку. Но, слава Богу, все обошлось. Вот даже за такой пустяк, казалось бы, могли лишить человека жизни. Всякие были немцы – и плохие, и жестокие, и хорошие попадались, которые сочувствовали жителям деревни. Бабушка рассказывала, что хотели сжечь деревню дотла, но один немец вовремя предупредил сельчан. Они успели спрятаться. Бабушка выгнала корову из сарая и спрятала. Сама вылезла через окно в сарае и детей спасла. Деревню сожгли, но все жители успели спастись. Ютились в бане. Кушать было нечего. Голодали бы совсем, если бы не коровушка – спасительница. Она принесла двух теляток, да еще молоко давала. Так и продержались. Сам – то дед был на войне. Прошел Белоруссию, Сталинград, Курск. Дошел до Берлина. Был ранен, но не тяжело. 6сентября в бою за город Остроленка проявил мужество и отвагу. Под сильным огнем противника первым ворвался на западную окраину города, где и уничтожил противотанковой гранатой пулеметную точку. Он помог нашей пехоте продвинуться дальше без боя. Награжден орденом Славы. С войны Григорий Никитич живым вернулся. Вот таким героем у меня был дедушка по матери.

По отцу же в семье все были рабочие. Трудились на фабрике в Глухово. Жили в казармах. Правда, у бабушки по отцу, Зинаиды Семеновны, один из братьев, все – таки был творческим человеком. Он – самоучка, играл в духовом оркестре на трубе. Хоть и была семья рабочая, но все одевались очень элегантно. У мужчин были костюмы. Часто ходили в парк семьей, отдыхали, фотографировались. Отдыхали и работали, как все советские люди. Родители же мои, Зинаида Григорьевна и Руслан Александрович, жили на Панфиловке, рядышком. Вместе ходили на танцы. Тогда выносили патефон с пластинками и сами организовывали танцы. Мама была очень красивая. Работала она в товарной конторе при железной дороге. 30 лет отработала там, оформляла грузы. Всю жизнь мечтала жить на земле, а не в квартире. Вот и получила за отличную работу землю здесь, в Макарово. И с 1962 года мы стали жить в деревне. Отец работал на заводе фрезеровщиком. Имел много грамот. В Макарово до сих пор его помнят. Он ремонтировал машины, реставрировал старинные часы: рисовал циферблат, отшлифовывал, лаком красил, восстанавливал неработающий механизм. После аварии, если у кого – то случалась, ему привозили машины, которые трудно было восстановить, но он брался и делал. Бывало, отрехтует, постучит, определял по звуку работу мотора. Очень многие люди обращались к отцу. Он никому не отказывал, всем помогал. Так вот и жила вся семья в Макарово. В 1954 году я родилась, а сестра Любаша младше меня на 5лет. В школу ходила в воинскую часть, закончила 8классов. Мне нравилось заниматься музыкой. Я училась игре на пианино 2года. Учительница Кира Сергеевна приезжала из Ногинска и обучала меня игре. Наверное, я похожа на деда Григория Никитича. Он был голосистым, любил петь. Жизнь у меня была веселой, детство же такое запоминающееся. Мы заливали катки, ходили за ягодами, собирали по три литра черники, собирались группами на танцплощадку. Она была построена из дерева. Туда молодежь приходила из Ивановского, Душоново. Идут, поют, веселятся, дерутся во ржи. Отмечали все праздники, особенно помню Троицу. Духовой оркестр играл, это воинская часть старалась. Буфет выезжал, березы наряжали. В каждый дом приезжали родственники. Встречали их пирогами. Выходили на дорогу, когда приходил дядя Паша с гармошкой, плясали. Дни пролетали, как мгновения. Игры были общие — с мячом, с клюшкой, мало кто ссорился из детей, дружненько жили. Мы ходили купаться, тогда речка была чистейшая, как зеркало. Щуки, раки водились в ней, ведрами ловили. Накупаемся, а в карьере песок чистый, сухой. Мы закапывались в него, как на пляже. Детей в деревне было много, веселье да смех звучал со всех сторон. А уж в школе как мне нравилось учиться! Я всегда аккомпанировала хору, когда выступал наш класс. Детство закончилось – оглянуться не успела. После окончания школы пошла на курсы поваров. Училась я на базе ресторана. Потом закончила экономико-технологический техникум питания на Третьей Парковой в Москве. Приезжала домой на выходные. Тут и встретила своего любимого. Поженились и прожили в браке 35 лет. Родилось двое сыновей Леня и Саша. Дети выросли. Появились внуки. Мы так и живем в Макарово. Люблю я эти широкие поля, красивые леса. Люблю землю, на которой я выросла. Жизнь продолжается. Любовь и счастье царствуют сейчас вокруг людей, живущих рядом. Слава Богу, что нет войны. Надо беречь и сохранить это мирное благодатное время для внуков, правнуков, для следующих поколений. Нужно жить каждый день так, словно это последний день в жизни. Ну, а память? Память останется с нами на века! Память жива, пока мы помним!

Автор статьи: Т.З. Напылова

Светлана Васильевна Черногор живет близ села Макарово, в военном городке, уже много лет. Долгое время она работала заведующей офицерской столовой. Сейчас на пенсии. Времени для воспоминаний у нашей героини  хватает. Они   проплывают перед ее глазами, словно   это было вчера. Человеку, пережившему войну, никогда ее не забыть. Сегодня я с  краеведом Н.Д.Овечкиной и  со своими читателями в гостях у Светланы Васильевны. Приветливая хозяйка пригласила нас в дом, где и  повели разговор о жизни, о любви. «Родилась я в городе Курске. Нас было семеро детей. Двое  умерло, осталось нас пятеро.   Брат Анатолий,  1918 года рождения, впоследствии —  участник войны, дошел до Берлина. Второй  брат Николай в Амурской области  работал помощником машиниста.  Подпольщик. Погиб во время взрыва. Отношения у нас  в семье  всегда были замечательные. Мама моя, Евдокия Ивановна  – домохозяйка, а отец работал на обувной фабрике, заготовщиком верхней обуви. Папа с 1890 года учился у мастеров евреев. Они – талантливые люди, труженики. Его хозяин  был скрипачом. Вот он и научил папу играть на скрипке.   Отец  играл на слух то, что услышит.      Наша семья – музыкальная.   Папа   был не только скрипачом,  но и композитором. В доме была первая и вторая скрипка, барабан. Это основа.  На гитаре играла моя тетя.   Я тоже играла на гитаре, барабане. У меня прекрасный слух.  Мы были ансамблем.  Иной раз папа скажет: «Ланчик, иди —   постучи!»     Нас приглашали на свадьбы.  Материально мы жили неплохо.  А жизнь наша  проходила в  пригороде: помню мостик через речку, железнодорожный вокзал (братья мои в юности работали  на железной дороге), наш дом.   Он   построен был в 1917году нашими родителями и разделен на две части. В одной  половине жили  мама с отцом, а в другой – дед с бабушкой.  Бабушка-то  моя — крепкая женщина. У нее было восемь детей. Дожила она до девяноста трех годков. Кулинаром  была отменным. Котлетки морковные, свекольные – пальчики оближешь! Мама   моя   — тоже   трудяга.  На ее хрупких  плечах  вмещалось все: и дети, и хозяйство: курочки, коровка, поросятки.   Сад у нас был   огроменный:  30 яблонь, груши, крыжовник. В детстве я жила, как в раю.  Воду возили из колодца — ключевая, чистейшая. Все у нас было натуральное, свое.   Приучали нас ко  всякой работе с семилетнего возраста. В тринадцать лет я уже обстирывала всю семью. Никогда не было в семье скандалов. Если какое-то недопонимание, то папа брал в руки скрипку… и все забыто. Отец обладал красивым голосом, как у Лемешева.  Пели,  правда, все песни,  но особенно любили украинские «Иванко», «Месяц на небе». Веселье и смех царили в доме, но недолго.    Началась война.  Мне было четыре годика.  Как загудит  самолет в небе, немецкий звук был особый, как барометр, кричим:  «В окоп!» Немцы пришли в наш родной край.  Приехали на мотоциклах, в касках.    Через некоторое время подошли обозы. Нас выгнали из наших  домов.   Немцы стали забирать    для поселения лучшие  дома.  Хоть  у нас  и  была небогатая обстановка:  два кресла, диванчик, но     сам домик  очень уютный.    Так   немчура отобрала его,   устроила   здесь штаб. Мы поселились в пристройке, в запечнике. Теперь все хлопоты легли на нас с сестрой, больше не на кого. В первую мировую папа был ранен в живот. Он – инвалид. Братья – на фронте. Мы с сестрой стали прятать корову, да и все, что смогли.  В сарае сделали сенник, там была корова, и туда же мы спрятали  папу. Немцы расселились, остались надсмотрщики. Забирали все: «Яйца! Млеко!» — требовали они.   Погреб     —    наша выручалочка. Как только бомбежка, мы — туда.  Выглядываем после бомбежки, а соседнего дома нет.  Бомба упала прямо на него. Где руки, где ноги лежат, где голова. Бежали от этого места, как сумасшедшие. Видеть все это и слышать очень трудно. В  своем погребе  нам пришлось прятать ополченцев. Бывало, посадят  им на головы детей сверху, немцы и не увидят, а вниз  никто  не спускался. Всю молодежь  немцы заставляли работать на себя. Многих угоняли в Германию, брали с девятнадцати лет.  С1941 по 1943 год наша Курская территория была оккупирована немцами. Проходили мимо нас и румыны, и венгры, и поляки.  Венгры и мадьяры, они красивые, но суровые. Помню,  один из них приносил  в дом суп в котелке:   кушал  и   смотрел  на меня, на моего двоюродного брата,  опускал  глаза  в котелок,  подзывал  нас, бросал  нам  этот котелок, а там на донышке – совсем капелька   супчика. Мы бросались на этот котелок, до драки, облизывали его, да за корочку хлебушка  отрабатывали   – пели.    От сыра  немцы  отрезали верхушечки, а мы подбирали и ели.  Воспоминания о том времени и грустные, и трагические.   Мой дядя   был в ополчении.  Он сплотил всех людей в округе, организовал партизанское движение.  А брату поручил      доставку листовок. Нагрузят  листовки на саночки, меня сверху посадят и везут к нам домой. Стали ходить к нам в дом  по ночам  ополченцы.  Но соседка полячка выдала, донесла, что  неизвестные  люди болтаются  возле домов.  Поймали четверых, поставили к стенке. Стали расстреливать.  Одного застрелили, а троих  успели спасти партизаны.      У дядьки даже волосы  стали седыми.  Нам приходилось прятать от немцев не только людей, но и  сено.  Немцы хотели забрать его для  своих лошадей. Мы перевязывали маму веревкой и перебрасывали ей на плечо  вязанку сена. Прятали на чердаке.  Вот так и спасали сено для своей коровки. Тут до нас дошли вести, что до Курска идет большая группировка немцев. Мы покинули свои дома и поселились в глухой деревне Михайловке.  Там жили наши кумовья.  Дорога длинная, тяжелая, особенно для детей. Так их сажали на корову. Она идет,  качается, а мы спать хотим, еле сидим, чуть не  падаем  с нее. Прибыли мы в Михайловку. Немцев там не было.  Прожили мы там  полтора месяца. Хлебнули горюшка, да и вернулись домой.  Тут наши войска перешли в наступление.  В 1943году освободили Курск.  На постое у нас  еще  жили австрийцы. По ночам они слушали советское радио, понимали, что им пришел конец.   Утром говорили папе: «Гитлер капут!»   От них всегда очень хорошо пахло.  Карл и Юзеф, австрийцы, по ночам пели «Интернационал». Однажды ночью  в дверь постучали. Австрийцы схватили шинели, пилотки и бегом через луг.   Тут их наши бойцы и расстреляли.  Нам этих двоих было жалко. Мы долго бродили, искали их. Нашли. Сняли с них шинели,   наша-то  одежда была вся рваная, старая, а мама потом перешила  эти шинели  на пальто детям. Прошло время. Дети подрастали. Старшая сестра пошла в школу. Я, же, как хвостик, ходила  за всеми.  Хоть и  маленькая  была, а увязалась за ней.  Учительница приняла и  меня.  Я раньше всех приходила в школу,   садилась за парту и ожидала остальных учеников.  В школу ходить было не в чем.  В нашем районе создавались уличные районные комитеты.  Они – то  помогали  и    тем, кто нуждался. Часто посещали и школу.  Жизнь постепенно восстанавливалась. Возле нашего дома построили площадку.  Там мы давали концерты. Анастасия и Полина Дворниковы пели патриотические песни «В лесу прифронтовом», «Огонек». Мы плясали, делали  пирамиды, шпагат, мостик. Я пела песню «Грустные ивы».  На этих концертах играл мой папа. «Ваше присутствие обязательно!» — говорили Дворниковы.  Мы поднимали людям настроение.  Как сейчас помню я  свою первую учительницу Ольгу Васильевну Козлову. Она учила нас красивому каллиграфическому письму, доброте. Чудесный был человек. Бывало, обойдет всех учеников, их тридцать пять в классе, с родителями поговорит, поможет. До пятого класса я была круглой отличницей, примером для других детей.  В пионерском отряде  была звеньевой, потом председателем совета отряда, затем дружины.  После окончания седьмого класса, я поступила в торговый техникум. Отучившись два года, меня поставили работать в обувной магазин.  Однажды туда заглянул высокий, худощавый, черноволосый парень в пыльной футболке. Он попросил принести ему в примерочную несколько пар обуви.  Принесла, замечталась, и даже забыла, что отдала в примерочную.  Так и познакомилась  со стеснительным пареньком.  Думала, что мимолетное знакомство, а  оказалось, на всю жизнь. Суженый мой, судьбой предначертано было нам встретиться. Ему было 28 лет, а мне – 18. Я тогда была красивая, молоденькая девчушка с длинной косой. Вот и приглянулась Юре.  Через две недели после знакомства он  уехал сдавать экстерном экзамены в Интендантское училище в Калининграде.  Писал мне письма – необыкновенно красивые, называл меня «Лапочкой».  Мне  было приятно, но  уж очень я стеснялась. Все произошло так быстро, что даже не верилось.  Приехал Юра  после сдачи экзаменов 19 сентября, а 24 мы расписались.

 

 

Жили мы дружно, без ссор. Муж был веселым, в узком кругу друзей много рассказывал интересного. Казалось, он такой неприступный, а на самом деле добрый. Всегда знал, что можно сказать, а где нужно остановиться. Меня он никогда не обижал, не придирался. Мы умели разговаривать глазами. Иногда старался воспитывать меня, но я брала своей нежностью. Пятьдесят семь лет прожили дружно и счастливо. Частенько ездили на различные встречи, как нитка с иголкой, не отставали друг от друга. В1956 году родился наш старшенький Валера. Очень уж муж хотел похвастаться сыном перед родственниками, да и частенько вспоминал про родной дом. Я поняла, что тоскует Юрий Артемович по родным местам. Мы поехали на Родину мужа в село Водяново, недалеко от Киева. Поехали мы на 401 Москвиче, маленькая машина, меньше Запорожца. Муж купил Москвич подержанный, привез его на грузовике, разобрал всю машину. Я про себя подумала: «Как же он соберет- то ее?» Но ничего, все сложилось и получилось. Машина собрана. В путь! Так и поехали. На Украине уже ждали нас мама и сестра Юры. Вот тут-то и полились воспоминания, из которых я впервые узнала, что мой муж – герой! В 1941 году муж закончил среднюю школу, 7классов. Он собирался поступать в педучилище. Но страшная война разрушила все планы. Юре и его отцу поручили перегнать скот на Урал. Еще будучи подростком, Юра всегда помогал отцу. Идти было тяжело с таким грузом ответственности. Передвигались медленно. Проходили через деревни, где были наши войска. Приходилось забивать скот – бойцам есть было нечего. Иной раз вступали в бой вместе с отступавшими войсками. Через некоторое время Юра вступает в ряды действующей армии. Попадает в 1943 году в плен. Немцы пытались выудить у него сведения о селе Захаровка. Думал, пока держали в плену, о побеге. Когда немец задремал, муж его огрел кочергой и бежать. Не доходя до села, провалился в колодец. Еле выбрался. Бежит дальше. Поле. Окраина села. Стучится в окно крайней избы. Сил уже нет. Падает на крыльцо. В жизни всегда есть случайности, а может, это ангел его охранял, велел долго ему жить. Дверь открыла бабушка и закричала, испугавшись: «Черт! Черт!» Настолько человек был в грязи, что невозможно его понять кто перед тобой. Отмыли, подлечили, и снова в бой. Всюду побывал мой муж в эти тяжелые времена. Где бы не находился, всегда старался помочь Красной Армии. Он и раненых перевязывал, и ремонтировал транспорт, и убирал убитых. Ему пришлось испить горькую чашу испытаний. Но, Юра все выдержал. Правда, был ранен. У него остался шрам за ухом. Это когда был на острове Борнхольм, в Дании. Этот остров немцы использовали, как перевалочную базу при эвакуации своих войск. Борнхольм был сильно укреплен. Советское командование высадило десант на остров. В их числе был и Юра. Фашисты не хотели сдаваться. Был бой. В живых остались немногие. Война для мужа длилась целых пять лет. Юре было с кого брать пример. Отец его, Артем Максимович, порученный скот доставил на место, на Урал. Воевал, был ранен в легкие под Сталинградом. Мама тоже помогала раненым в своем селе, кормила, перевязывала, укрывала их от фашистов, рыла окопы. Я часто вспоминаю ее пампушечки с чесноком — объедение. Пройдя такую страшную войну, муж мой не озлобился, наоборот, он закалился характером, был человеком, который понимал других, умел слушать. После войны было очень много встреч с ветеранами, бабушкой, спасшей Юру после плена. Встреча состоялась в селе Захаровка Николаевской области.

Совет ветеранов организовывал встречи с космонавтом Павлом Поповичем, с мамой Зои Космодемьянской, Любовью Тимофеевной. Она много рассказывала о своих детях – Зое и Шуре. Выступая перед учениками Украины, призывала их любить Родину, защищать ее, никогда не забывать о тех, кто отдал свои жизни за великую Победу. Встречи эти состоялись в Москве в училище. Были приглашены на них ветераны, которые участвовали в боях на Украине. Юра и сам вел большую военно-патриотическую работу среди молодежи, находил время для встреч с ребятами в пионерском лагере. После войны муж ни дня не отдыхал. Работа, а это – служба Родине, была для него всем. Вся жизнь связана с армией. Сначала Горьковская область – начальник отдела кадров и строевой подготовки, потом Малые Вяземы в Голицыно, затем Ступино, оттуда Дуброво, наконец, Ногинск-4. Шел 1971 год. Мы приехали на службу в военный городок, возле села Макарово. Юрий Артемович получил должность заместителя по тылу. Нам очень понравился городок, его люди. Здесь мы и остались. Муж служил не покладая рук. В 1979 году получил звание полковника за второе место по Вооруженным силам в тылу. Его теплицы, свинарник, сам городок ставили в пример. Дома Юрий Артемович тоже занимался хозяйством, уж очень любил землю. Двадцать соток земли Юра вскопал лопатой, вручную. Выращивали картошку, свеклу, морковь. Землянику ведрами собирала. Будучи уже пенсионером, завел пчел. Корову купил, курочек. Полностью ушел в хозяйство. Труженик был великий. Прожил восемьдесят пять лет достойно: был награжден медалью «За боевые заслуги», «За победу над Германией», много наград за доблестную службу в мирное время, сад посадил, дом построил, детей вырастил. Валера и Володя пошли по стопам отца – военные. Валера закончил Московское суворовское училище. Затем поступил в Ленинградское артиллерийское командное училище. По распределению попал в Германию. Параллельно учился в артакадемии. Получил приказ – отбыть в Туркестан, а оттуда в Афганистан. Вышел из Афгана на Кушку 15 февраля 1989года. Получил звание генерала. Закончил академию Генерального штаба и получил назначение в Генеральный штаб. Сын имеет два «Ордена Красной Звезды». Был контужен, но, слава Богу, живой. Вышел на пенсию по инвалидности, но до сих пор на боевой службе. Младший сын закончил то же самое училище в Ленинграде. Служил в Германии и на севере. Детьми занималась в основном я. Прощала им почти все их проделки. Однажды прихожу домой, а меня ждет сюрприз. Сыновья играли в квартире в хоккей, а мы только что купили новую полированную мебель. Ох, как резину-то трудно отмыть. Учила их порядочности, добру. Сама ведь тоже старалась жить без злобы, по-доброму. Сейчас я счастлива. Люди ко мне заходят часто, знают, как тяжело, когда остаешься один. Жизнь, ведь это ниточка между рождением и смертью. Мне так хочется, чтобы мимо могилы мужа проходили люди, останавливались, вспоминали прекрасного человека. А я его буду помнить всегда.

Автор статьи: Т.З. Напылова

Да, богатое наше село Макарово. Нет, у нас нет каких-то месторождений или залежей природных ресурсов. Богато оно людьми с красивой душой, чистыми помыслами и делами. Вот сегодня и пойдет разговор об одной семье, которая живет в нашем селе с давних времен.  В  1925 году в семье Марии Васильевны (в девичестве Головастовой) и Дмитрия Петровича Тройновых родилась прекрасная дочка Настенька.

 

Вот, что рассказывает Анастасия Дмитриевна: «Давно, много лет до моего рождения, привез помещик в деревню Аксинино, что за Боковым, девушку — он ее купил. Это была моя прабабка. Она в то время была крепостной. Вот и вышла она замуж за этого помещика, Мирона. А с этого все и началось — может оно и раньше, но эти рассказы я помню, как сейчас. Родилась у них Ефросинья. Подрастала, и радовала родителей своим характером. Веселая, голос красивый. Бывало, выпускает корову с утра и поет на всю деревню. Семья моего отца совсем небогатая. В обыкновенном деревянном доме в деревне Макарово, кроме отца, было еще двое сыновей — Федор и Иван. Старшой-то был Иван. А Федор, он с 1878 года. Отец же мой родился в 1900 году, простой крестьянин. Был неграмотный, расписывался, когда просили (а он возил дрова на лошади на Морозовскую фабрику)- галочку ставил. Трое сыновей — отцу – то какая радость! Только судьба их сложилась по-разному: Иван погиб в революцию в Питере. Федор жил у нас в селе. Обзавелся женой и двумя дочерьми. Одна из них, Клавдия, 1916 года рождения, была на Финской войне. Боевая девушка. Когда началась война с фашистами, в 1941 году, она не стала дожидаться повестку, одела военную форму, села в автобус и уехала на передовую. Погибла наша Клавуня под Вязьмой. Любили ее, называли ласково «наша нянечка». А уж когда в автобус садилась, перед отъездом, так и наказывала мне: « Настя, не оставляй бабушку и отца моего Федора. Ухаживай за ними». Не оставили. Ухаживали за дядей Федором 7 лет. Он был уже слепым. А после смерти бабушки Ефросиньи прожил совсем немного. Умер по старости в 1971году. Про отца-то и маму расскажу немного. Жили родители дружно. Мама была родом из зажиточной семьи Головастовых. Правда, раньше, до раскулачивания их фамилия была Глуховы. Жили они в каменном большом доме номер сорок девять, который сохранился и до сих пор. Этот дом (ему без малого сто лет) строили дедушка Василий Яковлевич и его жена Дарья Ивановна. Построили дом без фундамента. Кирпич на него дед возил из Москвы на лошадях. В доме было два ткацких станка. А на задворках — целая фабрика — четыре станка — до раскулачивания. (Крепкое хозяйство: корова, лошадь, станки — вот из-за чего пострадал мой дед). На станках дед вырабатывал шелк. Товар сдавал хозяину в Москву. Дед у нас был, как фабрикант. Свезет ткани хозяину, а обратно – кирпич везет. В семье Василия и Дарьи было тринадцать детей. Шестеро заболели тифом и умерли. Среди живых осталась и мама. Своих родителей называла только «маменька», «тятенька». Она грамотная, закончила четыре класса, любила читать библии, церковные книги, ходила в библиотеку, выписывала газеты и журналы на дом. Нрав крутой, «горячая», две недели могла не разговаривать, если поругается. Помню такой эпизод: топится печь, все дрова уж прогорели, а мама все читает, не отрываясь. Заходит отец и видит эту картину. Он громко высказал свое недовольство, которое маме не понравилось. А она спокойно ему ответила, что нужно читать, а не быть неучем. Отец работал на лесопильном заводе десятником. Нужно было вести учет, он и учитывал, ставя точки, а мама потом все подсчитывала. Хоть мамины родители жили богато, наша же семья жила скромно, бедно, но нас не обижали. А чего обижать-то, нас было четверо детей: я, Клавдия, Леонид и Любовь. Хлеб, картошка, молоко, яйца в доме были. Да и дед, бывало, насушит лебеды, испечет лепешку, да и нам принесет. Сестра моя Клавдия работала на химическом заводе в Электростали. Тогда он назывался 3, 9, 5. С этой работы она убежала. Ей дали повестку на передовую, где она носила еду в окопы, почту. Я же сама рано повзрослела. Мне было 16 лет когда началась война. Дали повестку и забрали меня на трудовой фронт. Год работала во Фрязево, пилила лес. Поселили на квартире, но хозяйка была неприветливая, и не разрешала проходить дальше порога. Негде было помыться, до леса ходить нужно было три километра болотом. А мы молоденькие девчушки — Настя Хромая, Тоня Варламова и я. Тяжело было, но все пришлось преодолеть. Приехала домой, пожила месяц, опять пришла повестка. Теперь уж на торфоразработки, возле Ногинска (Глухово). Носили торф ведрами, высушивали, складывали в скирду. Поработала, отпустили домой. Одна знакомая работала в госпитале (раньше там была школа возле трамвайной линии) в Глухово. По ее рекомендации меня взяли в госпиталь. Работаю. Глуховские девчата все боевые, ох, как гоняли меня. Проработала я там три, четыре месяца — очень тяжело: раненых очень много, чай носили в больших обливных ведрах, бинты сворачивали для стерилизации. Работы невпроворот. Ушла я оттуда. Получила расчет: полбуханки хлеба, и пешком пошла домой. Там сидеть не будешь. Стала я работать в колхозе учетчицей. Потом, попозже, работала в ГОРФО, тогда финотдел. Всюду поработала, всего хлебнула.

Но, жизнь идет, и складывается не так, как хочется. Теперь про личное. Женихов – то много было, любила одного, а замуж вышла за другого. Солдатом он служил здесь. А нашли его мне и сосватали отец мой и мама. Не ослушалась их, и прожили мы с 1951 года по 1991год, сорок годочков. Ничего не скажу — жили дружно, уважительно относились друг к другу. Троих сыновей родили и вырастили. И не каких – либо, а богатырей, защитников. Да, сыновья — наша гордость! Но муж умер в 1991году. Вот немножко расскажу про нашу совместную жизнь. В 1953 году родился первенец — Женя. А в 1955 – двойняшки Боря и Володя. Отдали нам деревянное здание в старой школе, там мы и жили. Холодно, сыро, крыша текла. Я сильно заболела. Дети маленькие, а я лежу больная. Переживаю, как они без меня. Лечила меня Галина Александровна Шигина. Она и добилась, чтобы привезли сюда, в деревню Ивановское, хирурга. Приехал, сделали мне операцию. С детьми сидели соседи. Мне было очень плохо, и забрали меня в Ногинск. Пришлось Борю, трехмесячного, отвезти в Украину, к свекрови, а Вову взяла мама. Прошло три года, я поправилась. Борю и Вову забрали домой. Подрастали наши ребятки, пошли в школу.На собрания родительские ходил Александр Порфирьевич. Как похвалят наших ребят — уж очень радовался да гордился их успехами. Школу закончили, и Боря с Женей поступили в авиационный техникум в Москву. Тут и армия подоспела — служить нужно. Отслужили в Подольске. Боря стал готовиться поступать в Латвию в высшее военное инженерное училище. На месяц давала им по десять рублей, да за квартиру – двадцать. Денег особо не было. Пришлось продать теленка, чтобы доучить детей. Оба — и Боря, и Женя закончили с красным дипломом. Да и Володя не подкачал — тоже принес красный диплом, закончив ремесленное училище. Судьбы детей сложились по-разному. Борис два года был в Афгане. Летал на вертолете, помогал товарищам, попавшим в беду. Однажды он получил задание – отремонтировать сбитый вертолет и доставить на базу. Ремонтировал в окопе, а пули свистели над головой. Но задание выполнил с честью — доставил и летчика, и вертолет на полигон. Получил орден Красной Звезды, две медали «За боевые заслуги». Женя у нас за отца. Приехав домой, всегда спрашивает, интересуется, заботится обо всех. В общем, дети наши — гордость наша! Оба — полковники в отставке, но и сейчас работают.

Подруга моя верная и давняя — Нина Александровна Строгонова. С ней мы дружим давно. Дружила я и с Александром Павловичем Мельниковым (нашим местным краеведом). По материнской линии он мне доводится братом двоюродным. Был он депутатом, председателем сельсовета, очень интересный, много помогал жителям села (с газом помог). Ну, вот такая моя жизнь — удавшаяся, счастливая. В 2015 году мне исполнится девяносто лет. Дети и внуки меня любят и чтут. Приезжают и звонят постоянно.

Автор статьи: Т.З. Напылова.

Село. Широкие улицы, красивые дома, веселые песни, памятные стихи — все это о нашем селе Макарово. Славится  оно  и добрыми, честными, достойными уважения людьми. Вот о некоторых жителях сегодня и пойдет речь. За большим столом в уютном уголке библиотеки велась интересная беседа с Мосолевой Ниной Алексеевной. Она поведала ребятам, которые брали интервью, о том, как тяжело людям жилось после войны, как тяжело было восстанавливать хозяйство, как бедно жили семьи в селе,  о своем детстве.

 

«Все перетерпели. Тяжело было. Порой кушать было нечего, но люди были добрее намного. В любую минуту мы могли положиться на помощь соседей. Ходили в школу, учились, дружили, выросли, разъехались, но никто не забыл свои корни, своих родителей. Мы постоянно встречаемся, вспоминаем те уже далекие времена с огромной радостью и печалью, что они не вернутся никогда. Но жизнь продолжается. Работа, дом, сын. Казалось бы, все – наступает предел, хочется чего-либо поуютнее, поспокойнее. Но, лучше жизни в нашем большом красивом селе, я уже не представляю». О многом мы еще беседовали с Н.А.Мосолевой, о многом было пересказано, но, чтобы пересказать всю свою жизнь – у нас еще все впереди.

Нина Алексеевна часто приходит в библиотеку, пользуется книгами и журналами. Она очень увлекается чтением о сельском хозяйстве, о животных, которых разводит дома. Она – примерный читатель и частый гость библиотеки. 14марта в библиотеку снова заглянула Нина Алексеевна Мосолева (в девичестве Завьялова) и полились «рекой» вспыхнувшие в памяти эпизоды из далекого детства.

Из воспоминаний Н.А. Мосолевой:
Родилась я в 1947 году в семье Алексея Васильевича и Евдокии Никитичны. В семье было трое детей: Николай-1939года, Виктор-1942года и я. Родилась в селе Ивановское — там раньше была больница. Долгое время работал в ней прекрасный врач Шигин Александр Осипович, который и принимал роды. Больничный городок был большой, но вот света в больнице не было. Мать поехала рожать со своим керосином. Родилась я слабым ребенком, пришлось докармливать меня молоком, который покупали очень дорого. В доме висела люлька. Положив меня туда, родители порой забывали, что я лежу в люльке, так как работы было невпроворот. Жили мы в доме деда Василия Семеновича (он умер во время войны от голода). Помимо моего отца у него было еще семеро детей. Жили бедно: в доме стояли две лавки, две табуретки, печка русская, да и дом был старый. Правда, русская печка была сложена дедом из настоящей глины. Это было наше убежище — мы там и спали, и играли, и лечились, в случае болезни. Игрушек у нас не было, но мы много времени проводили на улице: катались на санках. Приходили мокрыми и на печь быстренько забирались. Частенько нам компанию составляла мама. Бывало — лежим, а она рассказывает нам сказку, сама сочинила. Я вот сейчас закрываю глаза и представляю маму, такую нежную, заботливую. Мы вместе, русская печка, а в трубе слышится завывание ветра.
Отец мой был грамотным. Он был «избачем» в избе — читальне, по- теперешнему, заведующим клуба. На месте, где сейчас стоит фельдшерский пункт, находился клуб, где собиралась вся деревня, и мой отец читал для всех то газету, то делал разные сообщения. Потом он выучился на шофера и стал возить почту. Ему выделили машину, которая была, наверное, в единственном экземпляре на весь район. Возил он по всем деревням, а дорога тогда была – брусчатка. Асфальта не было. Поработать почтальоном пришлось недолго. В конце 1942 отца призвали на войну. Был ранен. Пришел с войны инвалидом. Семью приходилось все равно на своих плечах нести, поэтому отец устроился ткачом. В это время в деревне практиковалось домашнее ткачество. Ткали основу для «воздушных» платков. Постепенно жизнь стала налаживаться. В 1950-х годах появилось электричество. В деревне проложили асфальтовую дорогу. Пустили первый автобус ЗИЛ-158. В доме поставили железную кровать. Завели козу. Летом мы помогали родителям — сушили сено. На трудодни давали рожь. Мы мололи муку, пекли сами хлеб. У нас в доме была кадушка деревянная. В ней мама вымешивала тесто, но каждый раз оставляла в ней понемногу закваски для следующего раза. Домашний хлеб был душистым, вкусным, особенно с холодным молоком — никакого торта не надо. В деревне появился первый телевизор у нашего участкового Зимницы Трофима Александровича. Он жил в одном доме с Раисой Герасимовной Широковой и Елизаветой Герасимовной Гуриной, великолепной портнихой, которая обшивала всю округу. Дом был поделен на три части, но места хватало всем. Смотреть ходили всей деревней. Сидели на полу. Порой мама не хотела отпускать меня из-за того, чтобы не стеснять лишний раз соседей, но добросердечная Раиса Герасимовна все равно приходила и забирала меня к себе. В 1955 году я пошла в первый класс. Школа была уже в городке. Класс был большой -30 человек. Нашей учительницей была Полякова Антонина Андреевна. Здесь я закончила четыре класса — была только начальная школа. Многие ездили учиться в Ногинск, в школу имени Короленко, а я — в Ямкино. Жили рядом со школой. Директором был Фомин Сергей Алексеевич — человек, сама доброта. Завтраков – не было, приходилось брать с собой, но чаем поили. Пятый и шестой класс я проучилась там, а в следующие классы вернулась опять в городок.
Помню: мне лет 8-9, я уже училась в школе. Помочь особо было некому с домашними заданиями, старалась, как могла сама. Не дай бог, не выучу уроки, получу двойку — тут же ремень — «исправитель» идет в ход, которым подхлестывали, чтобы учились хорошо и отлично. Мой брат, в это время, уже учился в политехническом техникуме в Москве. Жил на квартире. Хозяйка – чудесная добрая женщина. Дело было в весенние каникулы. Приехала к нам в деревню Клавдия Ивановна, хозяйка квартиры, предлагает взять меня в Москву — погостить, посмотреть город (кроме своей деревеньки, я ведь нигде не была). Я сразу согласилась поехать, да и маму уговорила отпустить меня. Хоть и маленькая была, но уже тогда во мне проснулась «кокетка». Как же так — поеду в старой одежде (валенки да старое пальтишко, школьная форма, а чулки- то рваные). Я сообразила, что у мамы спрятаны тоненькие фильдеперсовые чулки. Сейчас мало кто знает, но фильдеперс переводится с французского языка, как персидская нить. Чулки из такой нити были прочными, плотными и имели элегантный шелковый блеск. Это были выходные чулки, которые мама одевала в церковь, в «теятр» (после войны колхозников возили в театр в Москву). Я сбросила свои рваные и одела мамины «гулевые». В Москву мы приехали поздно, покушали и легли спать. Всю одежду я расправила и аккуратно повесила на спинку кровати. Утром просыпаюсь — нет чулок. Вместо них хозяйка принесла мне новые по размеру детские чулки и подарила маленькую сумочку, которой я радовалась и представляла, что ни у кого в деревне нет такой. Это было настоящее сокровище по тем временам. Про чулки спросить я не решилась, неудобно как-то было, но зато, приехав домой, получила огромную порцию ремня – исправителя. Не смей трогать чужое, да еще без разрешения. И спасла меня моя маленькая сумочка, которую я берегла, как зеницу ока, и, которая, утешала меня – такой подарок! Было в моей жизни и хорошее, ну и плохое вспоминаю частенько. 90 –е годы. Осталась без копейки в кармане. Есть хочется, да и сын растет — надо накормить ребенка. Ели щи из капустных листьев, подорожника и морковной ботвы. Варила эти щи и казались они — вкуснейшими. Со слезами на глазах вспоминаю это все, а, особенно, талоны, по которым давали горсть пшена в огромной очереди. Много чего можно вспоминать о своей жизни. Правду люди говорят: «Жизнь прожить – не поле перейти». Хоть и трудное, и тяжелое было время, но все мы были счастливы, были спокойны за своих детей.

Автор статьи: Т.З. Напылова.

Сколько людей, столько судеб, столько историй. Наша история началась в  селе Александрово Рязанской области. Так вот слушайте. Ни мало, ни много, а шел 1938год. И в этом году родилась в семье  Варвары Максимовны Родиной и  Дмитрия   Петровича   Панина  дочурка Нина, долгожданная, четвертая по счету. В семье уже росли два брата Александр и Анатолий, да сестренка Валюша. Девчушка появилась на свет с красивыми кучерявыми  волосиками и веселой озорной улыбкой.

 

 

Родители любили и холили деток. А тут еще радость – да какая — прибавление в семье, да тоже дочурка. Назвали Зиной. Но, когда не ждешь беды, она все равно является. Пришла страшная беда не только в дом Паниных, пришла она ко всем людям: страшная, жестокая, смертоносная ВОЙНА. Вспоминает Н.Д.Пудова (в девичестве Панина) вот что: в 1941 году отца забрали на фронт. Жили – то мы и так бедновато, а с уходом отца еще труднее было нашей семье. Кушать очень хотелось. Ели лебеду, мороженую картошку — собирали на огороде. Изо ржи делали лепешки, из пшеницы варили суп. Шла в ход крапива. После зимы оставалась в подполе меленькая картошечка. Каждую выбирали, варили — вкуснотища! Мама варила мыло, продавала его на рынке, чтобы прокормить семью. Пережили страшное время. Радость объявилась в доме — пришел с фронта отец! Прошел почти всю войну, но домой вернулся по ранению. Помню и никогда не забуду этот счастливый день. Радовались его возвращению все — и дети, и мама, и соседи. Привез отец подарок — черный хлеб и песок. Отрезали нам по ломтю хлеба, посыпали песочком. Вкус его помнится до сих пор. Ничего вкуснее не едала. Жизнь наша с приходом отца стала налаживаться, но ненадолго. Никто не мог подумать, что такое горе войдет в наш дом. В1946 году умерла неожиданно мама. Осиротели все сразу. Было очень больно, никто не мог нас утешить. Отцу же пришлось еще труднее. Умирая, мать наказывала, чтобы детей не бросал и не обижал. И не бросил, а вырастил всех. Отцу пришлось жениться, чтобы поднять нас, одному тяжело было. Нашел он женщину на двадцать лет моложе себя. Родила она ему троих детей. Сестра Зина подросла и стала помогать нянчиться с ребятишками. Так она, в дальнейшем, и осталась жить в деревне, где вышла замуж, родила двоих сыновей, которые ее обожают. А у каждого из нас жизнь сложилась по-разному. Подросли братья, уехали в Ногинск. Поступили в ремесленное училище. Жили в общежитии. Отец помогал продуктами. Сестра Валентина уехала по проторенной дорожке тоже в Ногинск. Поступила работать на фабрику. Жила на частной квартире. Отец помогал оплачивать жилье. А тут и я подросла. В 1954 году приехала к сестре и стала работать с ней на прядильно-ниточной фабрике. Проработав до1956 года, повстречала своего суженого. Вышла замуж, и уехала в Макарово.

Жила в своем доме со свекровью, свекром и деверем Евгением. Но работу не бросала — поменяла. Стала я работать на заводе топливной аппаратуры в Ногинске — споровщицей. Делали мы для тракторов детали. Нас забирали в Макарово и везли на автобусе в Ногинск. Специальный автобус возил рабочих. В моих мечтах жизнь замужняя представлялась, как сказка. На самом деле, трудновато пришлось жить замужем: надо поладить со свекровью, угодить ей, убраться в доме, а тут и муж с работы приходил — надо и ему подфартить. Но на моей стороне всегда была золовка — Клюшникова Клавдия Михайловна. Да, что говорить, свекр любил меня, и всегда помогал и защищал от всех. Тут и дети пошли. Первым появился сын Сергей. Радость моя была недолгой. Муж работал в колхозе. Он убирал картофель на Якушовском поле. За то, что он погрузил подшефным рабочим из Ногинска, два мешка картошки — на него донесли, и все закончилось плачевно. Его посадили на полтора года, якобы за воровство. Осталась я одна с сыном. Мне помогала сидеть с ним свекровь, чтобы я смогла работать. Трудно, конечно, приходилось — работала в три смены. Получала копейки, а нужда велика, все надо. Тут опять свекр помог. Он подшивал валенки деревенским, клал печки – и русские, и голландки. Свекру, звали его Михаил Андреевич, для подшивки валенок нужны были нитки, проваренные варом. Мы помогали ему их варить. Своей дочери Клавдии выстроил в деревне Черноголовке дом. Он и сейчас стоит (первый дом с правой стороны). Он был мастер на все руки. Все умел. Быстро для меня пролетели полтора года — муж вернулся домой. Зажили, как все люди. Стал работать в совхозе. В 1963 году родилась двойня – Марина и Игорь. Мне бы радоваться, но жизнь каждый день преподносила свои сюрпризы. Работу я не бросала. Когда исполнилось детям четыре года, умерла свекровь. Не успели мы опомниться от одних похорон, как через сорок дней умирает свекр. Мне пришлось с завода рассчитаться и пойти работать в садик в воинскую часть. Чтобы взяли туда детей — стала работать нянечкой. Работала я всегда, сколько себя помню. Еще будучи маленькой девочкой, меня уже приучали к работе. В возрасте восьми лет, на каникулах, меня отдавали сидеть с четырехлетним мальчиком, в соседнюю деревню. Дети подросли, расходов стало больше. Перешла я работать почтальоном в Черноголовку, где и проработала двадцать четыре года. Оттуда и на пенсию ушла. В 1987 году мужа не стало. Жизнь брала свое: и хозяйство было — корова, куры, свиньи, и печку топила — газа не было. В одиннадцать бежала на работу, брала почту в Черноголовке, ехала на автобусе. Доставляла корреспонденцию и пенсию в Макарово, Горячевку, Ивановское и Якушово. Домой возвращалась темно. И опять – уроки, хозяйство. И так каждый день. Пролетела жизнь, а я не успела ее прочувствовать. Казалось бы, и лет-то мне семьдесят шесть — прожито немало, но жизнь моя только сейчас начинается. У меня трое взрослых детей, четверо внуков, четверо правнуков. Все мы общаемся, собираемся на праздники у меня в доме за большим столом. Тогда и веселье, и смех, и радость, и воспоминания заполняют весь дом. Много хотелось бы сделать в жизни, но я и сейчас еще работаю — не могу без общения, без людей. Я – активный читатель библиотеки и участник почти всех мероприятий. Фольклор — частушки, стихи, песни — неотъемлемая часть моей жизни. По жизни я веселая, энергичная. Мне бы еще годков …дцать прожить, чтобы увидеть жизнь моих правнуков. Буду стараться. Коль представился случай, хочу пожелать своим односельчанам, накануне праздника – радости, счастья, хорошо встретить еще не один год в мире и добром здравии.

Автор статьи: Т.З. Напылова.

 

«Всё было когда-то, наверное,
И было уже сотни раз.
На этой земле мы не первые,
Но всё начинается с нас.»

Искандер  Фасхутдинов.

 

 

Жизнь…Такое короткое слово, а вмещает в себя вечность, целое столетие, за которым стоит человек. Да, как говорится: «Жизнь прожить не поле перейти». Сегодня все  наши пути – дороги ведут в сельский дом, где живет Нина Александровна Строгонова. В селе Макарово все знают — кто она, кем работала, где живет. А вот многого из жизни Нины Александровны, конечно же, не ведают. Вот об этом и пойдет сегодняшний разговор. Вместе с Н.Д.Пудовой  мы вошли в  большой деревянный  дом, где уютно расположившись в кресле, мы увидели  ее, нашу героиню: добрые глаза устремились на нас.

 

Свой рассказ Нина Александровна начала с детства: «Родилась я в 1924году в селе Заречье Владимирской области. Это в четырех километрах от Боровково. Наше село стояло на границе Владимирской и Московской области. Граница проходила по реке Шерне. Село огромное, до четырехсот дворов. Родилась я в 1924 году. Родители мои – крестьяне. Папа – Мурашкин Александр Афанасьевич, мама – Копина Антонина Дмитриевна. Вся тяжесть в семье легла на мамины плечи. В первый класс пошла рано, не было мне и семи лет. На будущий год первый класс не набирался, а брали в школу тогда с восьми лет. Мне же хотелось учиться с подружкой. В деревне мы были первыми ласточками, кто получил образование. Мы по-серьезному относились к учебе, уделяли много времени, даже иногла зубрить приходилось, чтобы выучить урок, не ударить в грязь лицом перед подругой. Учеба — первостепенное дело, но и дома старались помочь. В наши обязанности входил обязательный полив огорода. Многому нас научила бабушка: как правильно мыть стены, тогда их не клеили, мыть полы — натирали теркой, измельчали кирпич, иногда брали песок или можжевельник. Что ж вам рассказать бы еще интересного? Хоть и была я малышкой в то время, а ясно помню коллективизацию. Конечно, такого слова я тогда не знала, а вот события запомнились. Мне тогда было пять – шесть лет. Дедушка мой не хотел вступать в колхоз. Семья так и осталась крестьянской. В колхоз вступали самые бедняки, их называли лодырями. Передо мной очень ясно такая картинка встает: женщины в красных косынках идут сушить сено, строем с песнями. Трудно, конечно, очень жилось в деревне, особенно тем, у кого не было коровы. И вот шесть человек: трое колхозников, трое единоличников (те, кто не вступил в колхоз), поехали в Тулу покупать коровушку — кормилицу. Купили. Возвращаясь обратно, на границе Тульской и Московской области корову отбирают и возвращают в колхоз. Колхозникам выплатили какие-то копейки, а мы остались и без денег, и без коровы. Голод. Мы переехали в совхоз. Нам выделили барачного типа жилье, корову. Мама стала работать на ферме. Прожили мы четыре года там. Но домой-то страх как хочется. Мы вернулись в свое родное Заречье. В колхоз так и не вступили. Беднота, выжить было трудно. Работали за палочки. До советской власти деревня была богатая — много фабрикантов, у которых были свои фабрики, больницы, школы, клубы, артели. Все принадлежало им. Плюш, бархат, производимый ими – все шло на экспорт. Производство было поставлено широко. Все фабриканты общались друг с другом, с Морозовскими фабриками — не каждый богач смог вывозить свой товар сам. Благодаря фабрикантам, в деревне было очень много икон. Их продавали от церкви. Всем детям, а нас пятеро в семье: я, Леша, Капа, Люда, Валя — мама дала по иконе. В совхозе жизнь была совсем другая. Работала пионерская и комсомольская организации. Будучи пионеркой, всем коллективом мы шефствовали над фермой. У каждой из нас был свой теленок. Утром вставали рано и шли поить, кормить, помогать ухаживать за телятками. Было много кружков важных. По душе мне пришлось пчеловодство. Я хорошо разбиралась в этом. В 1937 году мы вернулись из совхоза, и седьмой класс я заканчивала в Ново – Сергиевской школе. Лида и Зоя, мои подружки, с которыми мы поехали поступать в Ногинское педучилище. Автобусы не ходили. Добирались мы на грузовой машине. Ехали в кузове. Попутчиком оказался учитель истории. Наслушавшись его баек о том, как плохо работать в школе, мы решили поступать в медучилище. И поступили. Нас приняли с распостертыми руками. Но приехав домой, родители не обрадовались и поехали забрать документы обратно. Мои и Лиды документы отдали, а Зое не вернули. Мы с подружкой стали учиться в педучилище. Много студентов было из Орехово- Зуево, Глуховских. Эти-то, были боевые, ядро класса, часто отстаивали свои права, хулиганили. Парты были с дыркой для чернильниц, с прорезями для ручек. Валентина Ивановна, наша преподавательница, увлеченно рассказывала, и в это время любила держаться за парту. А озорники только того и ждут. Нальют заранее чернила, она схватится за парту, вся перепачкается. Конечно, смех, озорство. Дружила я и со старшей сестрой Лиды – Валей. С ней я заканчивала третий курс педучилища. Отдыхать было особо некогда, время уходила на учебу, да и старались не обременять семью лишними расходами и заботами. Лида стала подрабатывать летом в детском саду, встретила свою любовь, уехала в Германию.
У Зои судьба сложилась иначе. По распределению она попала в Воскресенский район. Началась война. Закончив медучилище, попадает на фронт. Долго не было никаких вестей от нее. Думали, что погибла, но в 1946 году пришло письмо. Она жива. Была в Америке, в числе пленных. Познакомилась с инженером Сашей с Истомкино. Вышла замуж. Впоследствии вернулась на Родину, и еще не один годок работала на благо людей в Ногинской больнице.
Война… На долю моего поколения выпала одна из самых страшных войн. У большинства людей она отняла детство, у других – молодость, у многих – жизнь. Как страшно и больно было за наших людей. Хоть бы маленькую капельку помощи какой-то можно было бы оказать. И молодые, и старики — все готовы были на любой боевой поступок. 1940 год. Огромная нехватка учителей. В педучилище обращаются с просьбой: лучших студентов отправить в районные школы. Я попадаю в начальную школу в Ботово. Там проработала два года. А в феврале 1942 года меня направили заведующей школы в Макарово.

Школа тут была двухкомплектная. До меня работали прекрасные педагоги. Это Владимир Иванович Чемесов – заводила, с первых дней войны ушел на фронт. Мария Ивановна Иванова, Зинаида Павловна Ильина, Мария Дмитриевна Полукарова тоже работали в Макаровской школе. Зинаида Павловна уехала в Кольчугино, вышла замуж за военного. В Макарово уже не вернулась. Все бразды правления были переданы мне. Я стала преподавать во 2-4классах, а 1-3 классах работала Мария Дмитриевна Полукарова. Посещали школу дети из сел Макарово, Ивановское, Горячевка, Якушово. Семьи были большими, детей было не менее пяти человек. Сельская школа была многочисленная — около восьмидесяти человек. Самыми воспитанными учениками были Горячевские, а молодежь — из Якушово. Это небольшая деревенька, всего 11дворов. Руководил всем Петр Сергеевич Зотов. Очень грамотный, культурный сам, да и детки его сын и две дочери. Тася, дочка — отличница. Работала учителем вместе с подругой Настей Калашниковой, еще учась в школе, учителей-то не хватало. Впоследствии Настя стала учителем, а Тася, правда, выбрала другую профессию. Работать в школе было интересно, но трудно. Да, вспомнила про то, как мы провожали домой детей после занятий. Баловались детки. Один день наступали Макаровские на Якушовских, а другой день задирами были Якушовские. А однажды мы с Машей пили чай на большой перемене. Звонок на урок. Вхожу в класс и вижу: все парты стоят лесенкой за печкой. Тут я расплакалась, поехала в ГОРОНО, хотела уйти из школы, но уговорили. Осталась и нисколько в дальнейшем не пожалела. Разное случалось в школе. Отдельной раздевалки у нас не было. Вешали пальто в коридоре. Собираешься домой, пальто набрасываешь, а пуговиц-то нет, все обрезаны. Иди, как хочешь, по деревне. Как сейчас помню: вышел закон, что при встрече дети должны снимать шапку и делать поклон. Горячевские с удовольствием это делали, а Макаровские, особенно Лелька Завьялов, с иронией. Но этот закон был быстро отменен. А у кого-то и без закона, в крови было, при встрече снять шапку и поклониться. Дядя Гриша Горячев так всегда встречал людей. В1928 году постройку из Каблукова перевезли в Макарово. Школа была на горке. Топилось здание дровами, были печки голландки. Техничкой в школе была тетя Дуня Молчанова. Получала за свою работу двадцать семь рублей. В 1954 году перешли в городок, воинскую часть.

Хочу немного рассказать о войне, об этом страшном чудовище. В годы войны у населения были заклеены все окна. Слышны были раскаты взрывов. Это бомбили завод 3,9, 5 в Электростали. Сюда доносился гул, а в Ивановском появились воронки от упавшего самолета. Положение тяжелое, но все понимали. Особенно тяжелым был 1941год. Горели дачные подмосковные поселки. В рощах, куда недавно москвичи выезжали на отдых, трещали пулеметы, слышались разрывы гранат. Враг подходил к Москве. Из нашей деревни ушли на фронт 60 мужчин и женщин. Уходили семьями — пятеро братьев Широковых — Федор, Сергей, Арсений, Николай, Иван. Двое из них не вернулись домой. Еще одна семья Широковых — четыре брата — Константин, Алексей, Виктор, Петр; Строгоновы, Горячевы, Коноваловы — все уходили защищать Родину. В 1943 году добровольцами уходят на фронт наши девушки – Тройнова Клава, Молчанова Люба, сестры Горячевы. Немногим из них суждено было вернуться к своим семьям. Но в каждой семье сохранились, пожелтевшие от времени фотографии, где каждая черточка, каждая родинка до боли родная им. И со страниц этого старенького альбома смотрят лица сыновей, отцов, дедов, которым не довелось увидеть своих детей, внуков. В нашем селе стоит обелиск, погибшим в годы войны. Среди высеченных на холодном камне имен, покоится имя Тройновой Клавдии Федоровны. Это первая девушка в нашей деревне Макарово, которая имела среднее образование. Она закончила медицинское училище и работала фельдшером. Молодая, красивая, хорошо пела, играла на гитаре, казалось бы, живи да радуйся. Но страшная война разрушила все мечты. С первых дней войны ее призвали в армию. В военной форме она приехала попрощаться с родителями. В автобус, который увозил их, подходили мужчины из Боково, Якушово, Ивановского. Последней в автобус со словами, обращенными к матери, входила Клава. «Мама, не плачь! Все будет хорошо. Я вернусь!» Но ее словам не суждено было сбыться. Первое и единственное письмо пришло из-под Вязьмы. Она писала, что работает в госпитале операционной сестрой. Госпиталь находится в лесу. Просила: «Не надо беспокоиться. Все будет хорошо!» Через некоторое время в нашей районной газете мы прочитали сообщение — немцы зверски расправились с ранеными солдатами, медперсонал был убит, а госпиталь сожжен. После войны на запрос родственники Клавы получили ответ: 217 стрелковый полк, в котором находилась Клава, был полностью уничтожен. В годы войны фронт и тыл были едины, и называли — Трудовой фронт. На фабриках и заводах не хватало рабочих рук. Наши подростки – А. Коновалов, В.Строгонов, З. Пудова были направлены на военный завод в Электросталь. Молодежь – Тройнова Анастасия, Ермакова Анастасия, Широкова Раиса работали на заготовке дров. Они пилили лес, сваживали его. На человека норма была четыре кубометра. Жили в неотапливаемых помещениях, негде было посушиться и помыться. Под Серпуховым на оборонительных сооружениях работали Капустина Клавдия, Картафенкова Анна, Нестерова Мария. Они рыли траншеи, рвы. Это была осень. Немецкие самолеты хозяйничали в воздухе. Анна Картафенкова рассказывала, что во время работ над ними часто летали фашистские самолеты на бреющем полете, очень низко. Однажды раздалась команда: «Ложись!» Соседка Анны растерялась и осталась стоять. Мгновение. И, когда Аня подняла голову … рядом лежала отсеченная голова соседки. Не каждая женщина выдержит такое: Аня попала в больницу. Стране, фронту нужен был хлеб, картофель, овощи. В деревне остались одни старики, женщины да дети. Все работы в основном выполняли женщины. Они пахали, сеяли, косили. С 1942 года в колхозе работала бригадиром Капустина Клавдия, а в Якушово – Широкова Рая. В колхозе остались четыре лошади и один бык. Мальчишки, которым было по 10-11лет, Завьялов Леонид, Карпов Владимир, Тройнов Виктор и женщины, Широкова Мария, Тройнова Елизавета, Завьялова Мария, Мельникова Вера — работали на лошадях. Они вспахивали всю землю, сеяли, убирали урожай, заготавливали корма. Огромная тяжесть легла на женские руки. Любовь Александровна Муравьева рассказывала, что председатель колхоза послал ее сопровождающей машины. Нужно было сдать картофель. Приехали поздно в город. Разгружать некому. Пришлось самой женщине разгрузить 50 мешков картофеля. А как работали на огороде, в поле? Целыми семьями, всех детей выводили на работу.
Каждое утро мы вставали в шеренгу полтора, два километра полосочками, и пололи овес, картофель. Не оставляли ни одной травинки на поле (поля были там, где сейчас Малинки). Всю войну бессменно на ферме проработала Сорокина Александра Васильевна. Чтобы приблизить час Победы — каждый человек, где бы он не работал, делал возможное и невозможное. Люди отдавали свои сбережения на постройку танков, самолетов. Посылали посылки с теплыми вещами на фронт. Напряженный труд в тылу и на полях сражения, тяжелые испытания и страдания – все это пришлось пережить людям. Как бы тяжело не было – никто не жаловался. Всю войну в деревне работал клуб. Мы ходили по выходным на танцы. Часто собирались в школе. Дуня Строгонова, Катя Широкова, Горячевы Нюра и Саша — завсегдатаи всех посиделок. Делали фитилек, лампы не было, играли в лото, карты. Любили отмечать праздники, особенно Новый год. Колхоз выделял на праздник 5 килограммов муки, 2 ведра картошки. Подарком для детей были растаптушки. Их делали из ржаной муки, яиц, соды. Получались красивые, как пряники. Все детки были дружными. Речка разливалась в половодье, так мальчишки на плотах плыли до Бокова за друзьями. В 1943году пришел с войны Иван Горячев. Заиграла жизнь деревенская новыми красками — танцы на мосту под гармошку. Война подходила к концу. Стали возвращаться с войны домой мужчины. Женихи вроде бы появились в деревнях. Замуж молодежь стала выходить. За шофера, тракториста выйти замуж тогда было почетно. Тут и я нашла своего суженого в 1947году. Поженились мы, сыграли свадьбу. Подарков особо не было. Крестный Андрея, Иван Семенович Завьялов, принес в подарок буханку черного хлеба. На рынке буханка стоила двести рублей. По карточке четыреста граммов давали на человека. За хлебом в Черноголовку ездил подросток Виктор Строгонов. Вставал в четыре часа, запрягал лошадь и привозил хлеб. В деревне никто так бедно не жил, как учителя. Но мы не унывали, ходили за грибами, ягодами – тогда их было много в лесу. Масляток было хоть пруд пруди. Собирали бруснику, сушили, заготавливали много всего. Жить надо, и жизнь понемногу налаживалась. В 1948 году родился у нас сын Женя. В 1953 году появился Миша. Мы наняли няньку бабушку Матрену сидеть с детьми. У нее была корова. Так мы перекупили эту коровку за сто семьдесят рублей у нашей няни. Купили поросят. Черноголовский колхоз «Победа» выделил нам шесть соток земли под постройку. Стали строиться потихоньку. Денег-то особенно не было. На зарплату не разгуляешься. Муж тогда получал двести рублей, я – сто три рубля. Материал для постройки мы выписали в колхозе, а строителей наняли, да и муж был работяга. Все умел делать: где-то присмотрит за строителями, а где-то и сам сделает. В1961году мы переехали в этот дом, где и живу я сейчас. С детьми стала помогать свекровь Анна Степановна. Много сделала она для мальчишек. Жизнь вошла в нормальное русло. До пятидесяти лет я жила нормально. Муж помогал и на огороде, и стройка его, а я по дому хозяйничала – белила, клеила, готовила, убирала. В общем, простая, справедливая, как говорили в деревне, правильная деревенская женщина. Дети подросли. Вся надежда была на Женю. Он поступил, учился и закончил Ломоносовский технический институт. Приехал в Черноголовку по окончании учебы. Стал работать на заводе. Его уважали. Авторитет. Женился. А в 1974 году умирает муж — беда пришла в дом. Промелькнула жизнь моя, а я и не заметила, как мгновение. Много было переживаний, а больше, наверное, радостей. Ученики меня не забывают. Навещают. Любимых учеников не было. Все одинаково любимые были. Сорок четыре года проработала я в школе. Выпусков моих много. Общий стаж работы – пятьдесят лет. Наград у меня не счесть. В 1954 году получила медаль «За трудовое отличие». Вручали в Кремле. Я – Ветеран Труда. Награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне1941-1945года». Есть медаль «В память 800-летия Москвы», юбилейные медали «30лет Победы», «40лет Победы», «50 лет Победы». Часто сижу я в кресле, и вспоминается вся моя жизнь. А это – школа. Она мне частенько снится. Мне кажется, начни жизнь заново, я вернусь опять в школу.

 

 

 

Автор статьи: Т.З. Напылова

От автора: В 20013году Нина Александровна отметила свое 90-летие. Великолепный праздник. Она опять в школе, на самом почетном месте. Зал полон гостей – ученики, администрация, нынешние учителя, простые люди — все пришли поздравить заслуженную учительницу. С особой трепетностью и нежностью относятся к Нине Александровне ее ученики: Сорокина Татьяна Евгеньевна, Антонова Светлана Михайловна, Табачук Лариса Константиновна. Это они, ее ученики, коллеги, решили остановить время, вернуть свою первую учительницу в школу, устроить ей праздник. Как замечательно, что она была в их жизни! Ее ученики – УЧИТЕЛЯ! Много добрых, красивых слов услышала Нина Александровна не только в тот юбилейный год, но и по сей день слова любви и благодарности звучат в ее адрес от других ее учеников, В.А.Строгонова, Ю.Е.Голомазовой. Они говорят об учителе, как о святом, уважительно, гордо. Ирина Петровна Чемоданова, много лет проработавшая вместе с Ниной Александровной, говорит так: «Какой учитель, такие и ученики. Старательная, трудолюбивая, обладает чувством юмора, особенно по отношению к самой себе, никогда не переходит границы дозволенности. Она, как будто дворянского происхождения, такая величавая, но никогда не считала себя лучше других. Очень мудрая женщина. Все расставит на свои места. А еще — пироги у нее — самые лучшие!» А ее лучшая и единственная подруга, Анастасия Дмитриевна Тройнова, с радостью рассказала, что недавно встретились с Ниной Александровной. Встречи теперь проходят не так часто, как хотелось бы, но сыновья Анастасии Дмитриевны стараются порадовать обеих женщин, вот Владимир и привез Нину Александровну к подруге. Радость, разговоры, ностальгия по прошлому заполнила в этот день весь дом Анастасии Дмитриевны. Вспомнили, казалось бы, все, но разве возможно переворошить всю жизнь за один такой короткий день? «Смеялись, плакали, дружили, были, как сестры, а, может даже роднее. Горе и радость, веселье и всю жизнь делили пополам, не завидуя, не жалея, а молча, потихоньку любя!» — вспоминает Анастасия Дмитриевна. Какая же насыщенная событиями, жизнь у этой женщины! Слова, цветы, поздравительные открытки от президента…
А, если бы вы знали, дорогая Нина Александровна, как мы все гордимся Вами!