2 июня 1842 года из печати вышла книга Николая Васильевича Гоголя «Мертвые души», тираж которой был распродан за полгода.
«Мертвые души»
О начале работы над главным романом своей жизни Николай Васильевич вспоминал так:
«Пушкин заставил меня взглянуть на дело серьезно… отдал мне свой собственный сюжет, из которого он хотел сделать сам что-то вроде поэмы и которого, по словам его, он не отдал бы другому никому. Это был сюжет «Мертвых душ».
Авторское видение планировало разрастись до трех частей, где многие герои должны были осознать свои ошибки и бездуховность, и прийти в итоге к православной вере. Но по воле Гоголя второй том сгорел в печи, сохранившись лишь отрывками черновых глав, третий том остался лишь в задумках создателя.
«Я здоров, чувствую даже свежесть, занимаюсь переправками, выправками». «Я теперь приготовляю к совершенной очистке первый том «Мертвых душ». Переменяю, перечищаю, многое перерабатываю вовсе и вижу, что их печатание не может обойтись без моего присутствия…», – подчеркивал Николай Васильевич.
Критика произведения Гоголя
Однако печать первой части могла также не состояться, поскольку содержание рукописи не прошло мимо пристального внимания цензурного комитета.
«… критике не возбранялось разделаться с «Мертвыми душами». Это было сделано казенными перьями Булгарина, Сенковского, Полевого», – отмечал литературовед Михаил Гус.
«Стиль его грязен, картины зловонны», – это О.И. Сенковский.
«… неопрятная гостиница, граничащая с клеветой на Россию», – Н.А. Полевой.
«… Многое в произведении Гоголя забавным и смешным, признал наличность умных замечаний, но все эти счастливые частности тонут в странной смеси вздора, пошлостей и пустяков», – Ф.В. Булгарин.
Кроме редактирования названия на «Похождения Чичикова или мертвые души», цензоры заставили Гоголя вымарать повесть о капитане Копейкине, которую автор считал одним из главных посылов читателю. Но даже с купюрами книга вызвала не менее бурную полемику в дворянских гостиных и на страницах журналов, сравнимую с появлением богатого жениха Чичикова в губернском городе NN.
«… Чудное, чудное явление! К новому художественному наслаждению призывает оно нас, новое глубокое чувство изящного современно будит оно в нас, и невольно открывается впереди прекрасная даль», – сравнивал писатель Константин Аксаков произведение Гоголя и «Илиаду» Гомера.
Очень странный персонаж Чичиков
Вот как мы впервые видим Чичикова:
«Господин скинул с себя картуз и размотал с шеи шерстяную, радужных цветов косынку, какую женатым приготовляет своими руками супруга, снабжая приличными наставлениями, как закутываться, а холостым — наверное не могу сказать, кто делает, бог их знает…»
«…Я никогда не носил таких косынок», — продолжает повествователь «Мертвых душ». Описание строится очень характерным гоголевским образом: интонация всезнайки — «я прекрасно знаю все про такие косынки» — резко меняется на противоположную — «я холост, ничего такого не носил, ничего не знаю». За этим привычным приемом и в таком привычном изобилии подробностей хорошо спрятана радужная косынка.
В воспоминаниях писателя Сергея Аксакова описан следующий эпизод, случившийся 27 ноября 1839 года:
«…[Жуковский] тихо отпер и отворил дверь. Я едва не закричал от удивления. Передо мной стоял Гоголь в следующем фантастическом костюме: вместо сапог длинные шерстяные русские чулки выше колен; вместо сюртука, сверх фланелевого камзола, бархатный спензер ; шея обмотана большим разноцветным шарфом… Гоголь писал и был углублен в свое дело, и мы очевидно ему помешали».
Косынка Чичикова и подсмотренный Аксаковым разноцветный шарф, несомненно, родственники, пусть это родство и хорошо спрятано повествователем, пытающимся сохранять невозмутимый вид. Выходит, что и в герое есть что-то от автора. И мы еще не раз в этом убедимся: именно в фантазиях Чичикова оживают купленные мертвые души; именно он произносит некоторые обличительные речи, которые легко принять за авторские; именно он, наконец, едет в той тройке, движение которой дает основу для финальных лирических отступлений первого тома.
Чичиков — очень странный персонаж. С одной стороны, он не способен вызвать у читателя симпатию. С другой, на него возложены огромные надежды и огромная ответственность — ответственность за дальнейшее развитие романа во втором и третьем томах, где нам обещаны «еще доселе небранные струны», «несметное богатство русского духа» и проч. и проч.
В чуде преображения мира Чичикову отведена важная роль. Родство между ним и повествователем помогает читателю почувствовать странную связь с несимпатичным героем, а, значит, впоследствии поучаствовать и в чуде преображения.
В своей лебединой песне смысл нашел и Николай Васильевич, о чем он, находясь в приподнятом настроении, сообщал другу из-за границы:
«Швейцария сделалась мне с тех пор лучше, серо-лилово-голубо-сине-розовые ее горы легче и воздушнее… Каждое утро, в прибавление к завтраку, вписывал я по три страницы в мою поэму, и смеху от этих страниц было для меня достаточно, чтобы усладить мой одинокий день».
Источники: Шрага, Евгения 7 секретов «Мертвых душ»: Текст [электронный ресурс] / Евгения Шрага // Арзамас: электронный журнал, 2016. — Режим доступа: https://arzamas.academy/mag/362-mertvie_dushi. — (дата обращения: 2.06.22);
Волков, Сергей 10 фактов о «Мертвых душах». Что должен знать каждый о бессмертном произведении Николая Васильевича Гоголя: Текст [электронный ресурс] / Сергей Волков, Евгения Вовченко // Год литературы: сайт, 2016. — Режим доступа: https://godliteratury.ru/articles/2016/12/19/11-faktov-o-mertvykh-dushakh. — (дата обращения: 2.06.22);
2 июня в истории. «Мертвые души»: Текст [электронный ресурс] // Семья и вера: сайт, 2022. — Режим доступа: https://semyaivera.ru/2022/06/02/2-iyunya-v-istorii-mertvye-dushi/. — (дата обращения: 2.06.22)