Home » Posts tagged 'Краеведение Литературная Черноголовка'

Краеведение Литературная Черноголовка

Денисова Людмила Николаевна (Тереза Дюпон) — химик и поэтесса

Людмила Николаевна Денисова (1936 -2000 г.г.) Место рождения — город Дубовка Волгоградской области. Окончила химический факультет МГУ. С 1960 года работала в Черноголовке в ОИХФ. Кандидат химических наук. С 1990 года постоянный автор литературной странички «Черноголовской газеты». При жизни вышло два сборника стихов.

Архивные материалы

Людмила Николаевна Денисова, урожденная Воробьёва, родилась в г. Дубовке Волгоградской области 25 августа 1936 года. Родители: отец Воробьёв Николай Иванович, профессор химии, имел два высших образования, мать Зинаида Ивановна была фармацевтом по специальности. В начале войны семья переехала в Саратов. Детские и школьные годы были связаны с Волгой, которая занимала важное место в воспоминаниях Людмилы Николаевны на протяжении всей жизни. После окончания школы с золотой медалью, поступила на химический факультет МГУ. В 1958 году Людмила вышла замуж за будущего д.х.н. и лауреата государственной премии Николая Тимофеевича Денисова, с которым познакомилась во время учебы в Университете. У них родилось двое детей и четверо внуков. В Черноголовке Людмила Николаевна начала работать после окончания МГУ в 1960 году в ОИХФ в лаб. Е.Т. Денисова. Лаборатория занималась актуальной и перспективной тогда областью химии — механизмами жидкофазного окисления углеводородов. К 1970 году была подготовлена и успешно защищена кандидатская диссертация по теме «Бимолекулярные реакции кислорода с углеводородами, фенолами и ароматическими аминами». В 1993 году Людмила Николаевна тяжело заболела, долго боролась и, одно время казалось, болезнь отступила, но к началу 2000 года состояние резко ухудшилось, и ее не стало.

Стихи начала писать с раннего детства, продолжала сочинять в школьные годы, в МГУ писала тексты к студенческим представлениям. В Черноголовке Людмила Николаевна регулярно выступала на вечерах в Доме Ученых, а также на праздниках по поводу защит диссертаций и юбилеях. Публиковалась чаще под именем Терезы Дюпон. Есть и песни на ее слова — «Три росчерка пера …» и др. с музыкой В.М. Соляникова. Стихи ее пользовались большой популярностью, особенно, из ранних черноголовских произведений —  Сказка о царе Додоне. Сколько — нибудь точное количество написанных стихов неизвестно, поскольку систематический учет не велся и произведение, часто существовавшее в виде единственного автографа, отдавалось адресату или другому интересующемуся читателю. В годы перестройки Людмила Николаевна обращалась в редакции некоторых центральных изданий на предмет публикации своих стихов, но эти попытки ни к чему не привели в силу советских номенклатурных традиций нашей прессы. Но, тем не менее, публикациям суждено было свершиться. Стараниями типографии ИПХФ РАН при жизни вышли два сборника, один из которых детский —  стихи, написанные для внуков. Отдельные стихи публиковались в «Черноголовской Газете», периодическом сборнике «Белые снегири», в антологии «Поэзия Московского университета: от Ломоносова и до …».

В.М. Соляников, М.С. Дроздов

ЛЮДА И КОЛЯ

(к юбилею Л.Н. Денисовой).

Лев Толстой записал однажды в дневнике, что описать человека невозможно, но можно описать впечатление, произведённое этим человеком. Начиная нижеследующие заметки к юбилею Л.Н. Денисовой, я скоро понял, что моё описание впечатлений от неё, только от неё, не может быть верным по сути, что «рассказывать» надо про семью Денисовых, Людмилу Николаевну и Николая Тимофеевича, по МГУшному – Люду и Колю. Были они изначально очень разными, дорогие мои однокурсники, жизнь свела и связала их накрепко. Чем дальше они во времени, тем крепче для меня связка Люда – Коля.

Холодным осенним  вечером 1959 года (месяц назад мы приехали с целины) Коля «вытащил» меня из «кельи» 403-го блока зоны Ж МГУ, как он выразился, на прогулку. Молча удивившись, я оделся. «Гуляли» втроём, Люда Воробьёва, Коля и я. Быстро ходили по засыпанным снегом и листвой тёмным дорожкам, молчали. Неожиданно Люда сообщила: 1) умер её отец в Саратове. 2) «Мы с Колькой подали заявление в ЗАГС». Свою реакцию на сообщения не помню. Прогулка окончилась, а смысл её дошел до меня позже. Похоже, ребятам нужна была положительная лакмусовая бумажка для уверенности, выбрали меня. Главное: из жизни Люды  ушёл  сильный, необходимый ей человек, отец. И пришёл муж, по-иному сильный  и необходимый, тёзка отца. Так началась семья Денисовых Люды и Коли, здесь начало будущего посвящения Терезы Дюпон внучке Жене: «…Ты спроси об этом дедов Николаев, надают советов выше Гималаев».

Чета Денисовых во многом  определила течение моей жизни.  Она «распределила» меня в Черноголовку. Осенью 60-го года я приехал к ним в состоянии тяжёлого стресса: в августе в горах погиб Дима (Тибор) Карпов, аспирант химфака МГУ, мой дипломный руководитель. Молодая семья Денисовых уже работала в ОИХФ и жила в комнатке общежития на краю леса (за теперешней 2-й улицей). Коля сводил меня на полигон. Люда пожарила грибы. Тогда и возникло предложение о моём распределении в Черноголовку. Я как-то заторможенно согласился, нечаянно сделав один из самых разумных шагов в своей жизни. Позже Коля представил меня будущему завлабу Е.Т. Денисову (и ещё раз мне повезло). Вообще-то меня, радиохимика («спеца», по Химфаковски) ждали цеха закрытого города Томск-7, «Атомска».

Людмила Николаевна Денисова, творческий псевдоним Тереза Дюпон. Памятное молодой Черноголовке имя. Сотрудник группы, потом лаборатории окисления ОИХФ с 1960 по 2000 год. Признанная юным ОИХФ, первым институтом Черноголовки, поэтесса. С Людой Воробьёвой я познакомился в 1958 году на целине. В совхозе «Молодогвардейский» Булаевского р-она Северо-Казахстанской области мы, студенты химфака МГУ, убирали хлеб. Знакомства, собственно, не было, просто  мы оба участвовали в целинно-студенческой художественной самодеятельности. Худенькая, угловатая девушка с запоминающимся удлиненным лицом, внимательным взглядом, подвижная. Ничего особенного; ну,  пишет стихи, кто их на нашем курсе не писал. Ну, пели мы её остроумные стишки на мелодии нашего же однокурсника Глеба Абакумова (академика РАН сейчас). Ну… Уже гораздо позже я разглядел за острым языком, за не очень ловкой поспешностью в движениях, за её задиристыми стихами не очень уверенный, ранимый человеческий характер. И мне стал понятнее ранний выбор надёжной опоры в жизни, эта опора действовала уже в 58 году на целине. Коля Денисов, спокойный, неторопливый парень, очень сильный физически. Силу его рук я не раз наблюдал в «деле», да и на себе испытал, было «дело». Внешность его была обманчива: трудно было в простецком на вид пареньке с приоткрытым ртом (следствие недолеченого в детстве гайморита) разглядеть одного из лучших волейболистов МГУ того времени. Игра меняла его неузнаваемо. Техничный, решительный, злой в атаке лидер на площадке, бьющий с обеих рук. Под один такой «дружеский» удар попал я позже в Черноголовке, на давно заброшенной, а тогда уютной лесной площадке, бывшей в 60-е годы центром спортивного общения. Коля нападал со 2-го номера, блок наш открыл ему линию, я, страхуя мягкую скидку, сместился с 6-го на 4-й. Николай ударил по 4-му, попал мне в подбородок…Ну, товарищи подняли (не мяч, меня), поставили, дали пару раз по спине и ниже… Живёт!  Я много раз наблюдал Денисова в игре, дивился его одарённости: резкость, своеобразная пластичность при редкой физической силе и выдержке. Коля никогда не участвовал в мини-разборках на площадке, никогда никого не учил и ничем, кроме игры, на площадке не выделялся. Володя Энман (В.К. Энман), сам в прошлом прекрасный волейболист, сказал тогда об игроке Денисове: «Коля на площадке меньше всех говорит и больше всех играет». Вообще-то, Коля был редкостно азартным человеком. Любое соревнование увлекало его, он любил соревноваться во всём: волейбол, пинг-понг, реверси (была настольная азиатская игра), преферанс, балда (словесная игра), бросание камней по бутылкам (Норильск, 1969 год) – он из всего делал состязание. Проигрышами не огорчался, победами не кичился. Уже в 70-е годы Л.Н.  рассказала мне о случае состязания Николая Тимофеевича с воробьём на даче в Мелёже. Воробей свил гнездо на балкончике их дачного дома, «сработанного вольным стилем», как написала Т. Дюпон в одном из тогдашних стихов. Семья Денисовых (родители плюс сыновья), приехавшая на дачу, обнаружила негодующего воробья-новосёла; он оглушительно чирикал, негодуя. Перелетал с места на место, пикировал на людей. В общем, делал всё, чтобы гнать из «своего» жилища «пришельцев». Этот воробей, он не знал, с кем связался. Коля принял вызов, набрал горсть мелких  камешков, и баталия началась. «Соперники были достойны друг друга», — рассказывала потом Люда, — «надо дрова нарубить, печь затопить на ночь. Еда тоже сама не делается, и целый час, — слышишь (моя фамилия) – целый час папа Коля не уступал воробью, порой швыряя в него  камушком, чтоб злее был. Отец семейства, картина Репина…» Конечно, Люда чуть кривила душой, рассказывая это. По-моему, эта азартность, «соревновательность» мужа  была для неё привлекательнейшей чертой в Колином характере. Сама она была…, ну, не очень боец. Ей тяжело давались любые выступления, даже без всяких соперников. Публичное чтение стихов своих, доклады статей на семинаре в лаборатории, хлопоты по защите диссертации – нервы, нервы, нервы. Её юбилейный вечер после болезни…я один из немногих, знавших, чего ей это стоило.

А история с воробьём… ну, кто-то скажет, воробей, противник, н-да…. Вот зарисовка с натуры. Лето 1960 года. Вдвоём с Денисовым  расслабленно идём «из батальона» с ужина по лесной дороге в лагерь. Мы, студенты-химики, стажировались как командиры взводов при химическом батальоне. Было это километрах в 40 от Таллина, недалеко от эстонского селенья Рапла. Почему «при батальоне», а не в нём? Потому, что командовали мы сборниками, старослужащими, многие из которых воевали в 41 – 45 гг.  Их призвали на сборы военкоматы в Латвии, оторвали от семей, от работы, привезли на 2 месяца в эстонский лес, поселили в мокрых палатках, одели в застиранное до белизны ХБ, разбили по взводам, назначили им командиров – нас, зелёных студиозов. Зелёных буквально и переносно: нас, студентов, одели в новенькое солдатское ХБ. Тема наших взаимоотношений с обозлённым подчинённым контингентом заслуживает отдельного описания, здесь скажу только, что наших солдат, победителей Гитлера, мы боялись больше, чем всех вероятных и невероятных противников в 3-й мировой. И вот на краю поляны с рядами палаток наблюдаем солдатскую игру: двое садятся на землю напротив, упёршись друг в друга подошвами сапог, вцепляются в толстую метровую палку и по команде тянут, каждый в свою сторону. На наших глазах широченный плотный крепыш вытащил по очереди, как редиску из влажной грядки, пятерых охотников состязаться с ним. Мы с Колей молчали и наблюдали. Охотников больше не было. Я порывался уже уйти, но неожиданно Николай быстро сел напротив крепыша. Неравенство было очевидным: стройный высокий студент выглядел щурёнком рядом с заматеревшим соперником. Они степенно изготовились (исходный захват там важен), раздалась команда и… продолжали молча сидеть. Только порозовела сзади шея у Коли, а на загорелом лице его оппонента я увидел тень непонимания и беспокойства. Примерно через пару минут схватки равенство сил стало явным. Подтянулись на зрелище обитатели ближних палаток, наблюдали и не понимали. А я понимал: два года назад на целине своей железной рукой Коля молча задвинул расходившегося и матерящегося при девчонках шофёра в кабину его ГАЗ-51 и захлопнул дверцу. Тот, было, рыпнулся наружу, потом вдруг передумал, ударил по газам. А описываемая схватка при Рапле осталась неоконченной: добротная сырая палка сломалась в 4-х богатырских руках. Взгляды старых солдат Коле вослед и задумчивое чьё-то «Во-о-о, студенты»…, было, было. Вскоре в День физкультурника (был такой советский праздник), состоялась встреча по волейболу «батальон» — «сборы». Не помню, мы выиграли или батальон, но Денисов блистал в игре на площадке, безмолвный и авторитетный. Уже работая в «деревне» (общеупотребительная кличка Черноголовского ОИХФ между сотрудниками 60-х гг) обнаружил я в Николае чувство юмора. Привычный юмор ему был пресен, смеялся он не часто и помалу. Помню редкие случаи, когда ему было смешно или он сам острил, вот один. Волейбол, разминка «в кружок», кто-то резко бьёт в Николая Николаевича Денисова (Н.Т. учил взрослеющих детей своей игре) и мяч от макушки старшего сына летит под потолок. Моментальная реакция папаши ободряюще-язвительна: «Ошибка при приёме, а, Коля».

Людмиле по жизни нужен был рядом сильный, уверенный. Думаю, что не случайно и имя «Николай»; отец Людмилы Николаевны, профессор химии Саратовского университета, рыбак и охотник, владелец симпатичного чёрного спаниеля по кличке Жук, выписанного из питомника в Германии. Жук, с его обонянием и выучкой, вытаскивал из камышей уток для хозяина больше, чем делал выстрелов «папа Коля I». Друзья – охотники были таким раскладом недовольны, отец предлагал им адресовать претензии Жуку. Дочерей, Люду и Иру, он воспитывал как индейцев. Байдарка, палатка, рыбалка, хлеб с воблой, Волга; сильный отец – это оттуда. Стих «День реки» с его строчкой «Всё лето у меня была река…» — оттуда. Муж, будущий «папа Коля II», тоже, отчасти, оттуда. Люда по жизни не была сильной, знала это и от близких людей этого знания не скрывала. Её колкость, язвительность служили защитой и маскировкой застенчивости. Поэтому же от её языка доставалось и ей самой. Множество «комплиментов» отпустила она в адрес собственной внешности вообще и «лошадиной  челюсти» в частности, тоже способ  самозащиты. Внутренняя неустроенность её обострялась нелюбовью к собственной профессии. Люда была совестливый, порядочный человек, она выполняла свои «химические» обязанности в лаборатории, старалась, но… Видимо, выбор профессии «по отцу» был «типичное не то». Она тихо это переживала. Не раз и не десять я утешал её примерно так: «У тебя семья. Ты мать. Ты родила и вырастила двух сыновей. Чего ещё! И ты работаешь, как можешь. Ты защитила диссертацию, наконец…». Она тихонько соглашалась, но долго такая психотерапия на неё не действовала. Её боли и переживания утолялись лампадным огоньком поэзии, жившей в ней с детских лет. В поэзии она смолоду хорошо понимала. Как-то ещё в МГУ на мой вопрос, кто её любимый поэт, она остроумно ответила: «А се Пушкин». Весомость этого ответа я осознал с возрастом.

В характере её уживались яркий поэт и небольшой актёр, совмещавший эту должность с режиссёрской. Во время своих устных рассказов она частенько украшала былую ситуацию, забавно драматизировала часто пустячную прожитую коллизию, слегка придуривалась, типа: «…а я стою и не соображаю, что теперь… Мне бы ответить…так и так мол,…Но мозгов не хватило». Никогда при этом она не пыталась задним числом украсить себя, как-то облагородить. Наоборот: она себе назначала или роль типа вороны из басни Крылова, или как максимум, роль Маши из сказки Толстого «Три медведя». Как-то уверяла меня, что замуж вышла потому, что боялась спать одна в тёмной     комнате. А вот насчёт мозгов… Для меня удивительна была способность Л.Н. быстро определить суть человека и кратко её сформулировать. В молодости я не всегда соглашался с её оценками некоторых «близкоходящих», моими любимыми очками тогда были розовые. Но проходило время, и было ясно: Денисова в оценке не ошибалась. Ещё чуть в эту сторону. Порой после очередного успешного выступления со стихами она попадала в водоворот комплиментов, прямых восхвалений и т.д. со стороны друзей – подруг свежего прилива. Приливы со временем сходили на нет, и вдруг она при случае, обычно в домашней обстановке, иногда в присутствии лишь двух однокурсников (Коля и  я) и трёх рюмок вина, вспоминала этот свой былой успех, распределяя комические роли между собой и былыми поклонниками… Люда смолоду тонко чувствовала юмор и владела им. А вот смеющейся от души, хохочущей я её не помню. В послеоперационные годы, когда она вдруг поняла, что реально выздоровела и впереди ещё жизнь, актёр в её характере пропал совершенно. Отошли куда-то и застенчивость, и колкость. Прорезался добрый, яркий, но по-прежнему зоркий поэт-лирик, искренний и привлекательный, открывающий читателю свою подобревшую душу. В это время она написала свои лучшие стихи. Процесс сотворения стихов утомлял и мучил её подолгу, она  при этом делалась непривычно мягкой в общении, доверчивой. Не раз я слышал: «…посмотри вот (замусоленная колода исписанных карандашом мелких листочков извлекается из сумочки). «Посмотри, пожалуйста, мне тут надо развернуть как-то…Ты же знаешь, мозги у меня куриные»… На моей, подаренной книжечке «Черноголовские хроники Терезы Дюпон», авторская надпись: «Славе, моему главному рецензенту и соавтору, чьи мысли иногда выдаю за свои, с пожеланием всех благ». Да, иногда смотрел, вживался, по мелочи советовал. Через годы понял – зря советовал, у неё самой получалось лучше. Был такой случай: занятый работой, я раздражённо отказался разбирать очередные её каракули под таким предлогом: «Ну, Люд, это махровая мелодрама, не моя это тема, давай сама…» Она смутилась, засобирала спешно листики, ушла. А начало будущего стиха я запомнил: «Я не заметила, как отцвела сирень…» Потом стих с этим началом нашёл в её книжечке. Долго примерял его так и этак. Потом, незадолго до юбилея, сделал к нему мелодию, согласовав с Л.Н. мелкие переделки исходного текста. Ей понравилась мелодия и исполнение песни «Как отцвела сирень» на вечере в институте: «…ты спел…лучше, чем хорошо.»… Ну, певец я никакой, «хорошо» относилось явно к приёму песни аудиторией. А песню я потом не раз «исполнял» для Людмилы прямо в лаборатории, благо гитара давно прижилась в моей рабочей комнате. Это стихотворение Л.Н. Денисовой я считаю её лучшим произведением. Не потому, что оно блестящее, выдающееся по каким-то формальным параметрам поэзии. Это честная автобиографичная поэтическая новелла, выдержанная на щемящей душу интонации. Выстраданная правда в этом стихотворении. Под строкой «И этой муке нет и нет конца…» подписываюсь как свидетель. Л.Н. всю жизнь тихо переживала свою несбывающуюся поэзию. Понимала, что уходит время, и не написанные («не  востребованные») строки уже не появятся; их никто не заметит, не оценит, как не оценили красоту цветущего «заброшенного» ( слово-то какое Люда прибрала хорошее) куста сирени. …. Был у меня случайно в 90-х годах в гостях поэт Владимир Костров, бывший студент химфака, мы с ним даже песню «Каблучки» сочинили осенью 1960-го. Он подарил вышедшую свою книжку, сделав подпись «Славе дружески». Я как-то спустя время сказал Людмиле об этом случае, она попросила книжку принести. С трудом отыскал, принёс, представил ей прямо в лаборатории. Реакция её незабываема: наугад открыла страницу, и отключилась от внешнего мира,  впилась глазами и замерла. Минуты через две тихой скороговоркой: «Да, да, вот… это… профессиональный стих…вот, да,…это». И я ещё раз понял, что всю жизнь до последнего времени, Люда примеряла на себя поэтическую долю  и ношу, мечтала о них.

Кстати о кусте сирени: я как-то оказался в Мелёже рядом с участком Денисовых; на самом его краю, заросшем травой, большой сиреневый куст. Я отметил: «Он». Не помню в связи с чем, я сказал как-то Л.Н., что считаю её стих лучшим из известных мне стихов о драме женского увядания, которое в её трактовке есть расплата за равнодушие к чужой красоте (цветению), пусть даже это красота одинокого куста. Года через 2- 3, изнурённая вернувшейся болезнью, однажды, трогательно попросила: «……, расскажи мне ещё, какая я умная и какой я этот стих написала»… Я «рассказал», т.е. повторил вышесказанное, не покривил душой, а через годы понял, что этот мой «рассказ» — одно из немногих моих добрых дел в этой жизни. Кстати, уже после ухода Люды я разглядел ещё один смысл – вывод из её ёмкого стиха, а именно: легче стареть, если можешь радоваться постороннему цветению, в том числе цветению молодости вокруг себя. Отсюда понятней слова «…меня продолжат дети, и дальше внуки, если повезёт».

Поэтесса Дюпон отличала людей, разбирающихся в её поэзии, от людей падких на шумиху вокруг неё. Был эпизод, это ещё задолго до операции: Люда в очередной раз приглашена на высокий по Черноголовским меркам юбилей и пишет стих – заказ а ля Трике (приглашение явно было  рассчитано на будущий стих-адрес от Дюпон). Я по этому поводу в сердцах сказал ей: « Ну что ты делаешь? Есть в тебе божья искра, ты же тратишь её на пустяки, на конфетти юбилейные…» Смылась Л.Н., сознавая некую правоту моей тирады. Потом уже в вышедшей книжечке, я прочёл этот юбилейный стих и, фигурально говоря, охнул. Блестящее стихотворение, исполненное иронии и тончайшего сарказма. «Люда, а тот твой юбилейный стих необычайно хорош» – покаялся я и прочёл его тут же наизусть. Она порозовела, пальцами коснулась моего локтя, — «Знаешь, он его показал профессионалу (т.е. юбиляр показал стих). А тот прочёл, хмыкнул и недоумённо спросил: это что, ваши   химики пишут такие стихи? — А он ответил: Мм-м-м-да, пишут такие». Видно было, что моё запоздалое признание стиха порадовало её.

Скоро 17 лет, как нет Л.Н. Денисовой. Тот юбилейный вечер (как она, ослабевшая от болезни, переживала, готовясь к нему «…ты только не отходи далеко, а то…»). Битком зал большой гостиной, ликование, цветы, аплодисменты, автографы, просьба почитать ещё. Похорошела лицом, заулыбалась Дюпон.

Вспоминаю Л.Н. и Н.Т. Денисовых, дорогих моих спутников по жизни до сих пор. Они недалеко от меня и всегда вместе. И часто при этом воспоминании возникает в сознании образ заброшенного цветущего куста белой сирени.  

Черноголовка, 18.10.2016 г.                                                   В.М. Соляников

Поэзия Московского университета от Ломоносова до…

Людмила Денисова.   Людмила Николаевна Денисова (до замужества Воробьева, псевдоним Тереза Дюпон)
25.VIII 1936, Дубовка Волгоградской обл. – 5.I 2000, Черноголовка.
Работала научным сотрудником Института химической физики в Черноголовке (ИФХЧ РАН), кандидат химических наук. Окончила химический факультет МГУ.

Автобиография

     Я родилась давно. Первое свое стихотворение сочинила, стоя в бескрайней очереди за сахаром в родном Саратове, зимой. Оно так и называлось: «Зима». Послала его в «Мурзилку». Мне вежливо отказали под предлогом, что это холодное время года кончается и, скорее всего, больше никогда не наступит, Два года спустя, все в той же очереди, наблюдала лихачей, которые большими скачками продвигались к заветному прилавку по плечам и головам людей. Очередь колыхалась всей массой. Написала стих об этом впечатляющем происшествии, послала в «Пионерскую правду». Мне опять отказали, посоветовав писать только о том, что я вижу «своими глазами».
     Когда я выросла и поняла, что то, что я вижу «своими глазами», никогда не напечатают, я малодушно поступила на химический факультет МГУ, где вышла замуж и выучилась на химика. Родила двоих сыновей, и мы их вырастили. Защитила диссертацию. Теперь в очередях за сахаром больше не стою (подорожал сахар). Из-за образовавшегося досуга пишу стихи. Пока все.

Л.Н.Денисова
1993

Дополнение к автобиографии

     Людмила Николаевна Воробьева (в замужестве Денисова) родилась в г. Дубовке Волгоградской обл. Все детство и юность прошли в Поволжье, что нашло свое отражение в стихах. В начале войны семья переехала в Саратов, где прошли школьные годы. Стихи сочиняла с детства, например в возрасте четырех лет:   Мама Зина мне купила
Заводного крокодила.
Я пущу его на волю,
Пусть укусит папу Колю.
     В 1954–60 училась на химфаке МГУ. В университете сочиняла для спектаклей студенческой самодеятельности (см., например, [Воробьева 2007]).
     За время жизни в Черноголовке было написано много стихотворных поздравлений к праздникам и юбилеям, а также сатирических стихов на злобу дня, с которыми Людмила Николаевна выступала на вечерах. Стихи были популярны в Черноголовке, но постоянно были и неприятности с начальством в советское время. Попытки публикаций в центральной прессе в эпоху перестройки быстро выявили полную безнадежность этой затеи.

Н.Н.Денисов
2010
  

Источник: Денисова, Людмила Автобиография. Дополнение к автобиографии: Текст [электронный ресурс] / Людмила Денисова; Н.Н. Денисов // Поэзия Московского университета: от Ломоносова до…, 2000-2010. – Точка доступа: http://www.poesis.ru/poeti-poezia/denisova/biograph.htm. — (дата обращения: 12.04.2021)

«Сказки и были Терезы Дюпон». Вечер, посвященный творчеству Людмилы Денисовой в Большой гостиной Дома ученых

(21.02.2018 )

Химик по профессии, поэт по призванию. И поэт очень талантливый! В её творчестве вся история Черноголовки. Не описание событий, а история внутреннего состояния людей, переживаний. Её стихи – зеркало душевно-духовного перелома 90-х. Вечер, посвященный творчеству Людмилы Николаевны Денисовой, прошел в Большой гостиной 21 февраля.

Когда собирался зал Большой гостиной, я услышала обрывок фразы одной из входивших зрительниц: «Мы идем на встречу с нашей молодостью»… Я не была знакома с нею лично, не присутствовала ни на одном из высоких собраний, где она блистала своим остроумием, не сидела с Денисовой и её друзьями на кухне с гитарой и острыми разговорами… Но  ощущение того, что я хорошо знаю этого человека, нахлынуло на меня, когда впервые прочла от корки до корки «Черноголовские хроники Терезы Дюпон».

Многочисленные беседы с людьми, лично знавшими Людмилу Николаевну, поразили разнообразием оценок – у каждого Денисова была своя. Оказалось, что очень многие прекрасно помнят эпизоды её выступлений на концертах в Доме Ученых, при имени Терезы Дюпон у большей части моих собеседников лица озарялись улыбкой! Не у всех, конечно, — видимо, сатириком она тоже была не слабым, а значит, очень точным.
Наш рассказ о Терезе Дюпон 21 февраля был построен традиционно: факты  биографии излагали ведущие Надежда Панарина и Анна Сучкова, события жизни переплетались с поэтическими текстами. Анна Федорова прочла посвящение «Памяти моей первой учительницы Бахметьевой Надежды Георгиевны» — начало школьной жизни поэтессы пришлось на военное время (и сразу профессионально-точная поэтическая деталь «шинель – почти Шанель» в описании платья учительницы, сшитого из фронтовой материи). «Памяти отца моего Воробьёва Николая Ивановича» исполнила Надежда Смольянинова. Отец, профессор химии, всегда был для Людмилы кумиром, в большой степени её поступление на химфак МГУ было обусловлено желанием порадовать его. Однажды Терезе Дюпон приснилось, что это ей принадлежат потрясающие строки «Белеет парус одинокий…» — Даша Куликова очень точными интонациями передала горько-ироничный поэтический диалог с редактором…
Хорошо знавшие Людмилу Николаевну охотно цитировали её молниеносные четверостишия – импровизации в адрес коллег, её остроумие было бесспорно, но слушая Анну Сучкову, произносящую строки: «За редким исключением все цари Инакомыслие с Наукой не любили. Христа замучили…» — понимаешь, как глубоко и больно переживала поэтесса перипетии «лабораторной жизни» 90-х: Доказывай, что ты гораздо лучше, а, главное, нужней своих коллег.
Псевдоним Тереза Дюпон родился из увлечения французским языком. Занятиям этим Людмила Николаевна отдавалась самозабвенно, мечтала побывать в Париже, разучивала французские баллады. Песня на французском языке в прон­зительном исполнении Ольги Мартыновой в сопровождении фотографий и картин с видами Парижа, который так и остался мечтой поэтессы, вызвала длительные аплодисменты, как и выступление Романа Баранова со стихотворением «На семи ветрах».
Людмила Николаевна была красивой, статной женщиной, но очень несправедливо критично относившейся к своей внешности. И эту двойственность ощущений прекрасно передала в стихотворениях «Разговор велюровой шляпы с её обладательницей» и «Автопортрет» Галина Ахмеджанова.
«Стихи и сказки из сундука бабушки Терезы» — вторая книга Денисовой, именно книга с прекрасными иллюстрациями художницы Екатерины Гурьевой, выпущенная редакционно-издательским отделом химфизики. Состоялась презентация книги в Большой гостиной. Это был удивительный вечер. Собравшаяся детвора тут же выучили по стишку, кто как смог, дети читали со сцены.
Тогда Людмила Николаевна была счастлива. Как бы была она рада, если бы увидела сегодняшних юных артистов, представивших в лицах маленькие истории из ее «Сундука», — Егора и Даниила Сальниковых, Машу Смирнову и Соню Безрукову, Таню Ульянченко!
Хочется отметить нашего сценариста и исполнительницу нескольких стихотворений – Надежду Панарину. Она отстаивала каждый текст, объясняя необходимость его включения в программу. Последним аргументом всегда была фраза: «Я в эти стихи просто влюбилась!»
Особую душевность вечеру придали рассказы друзей поэтессы: Михаила Дроздова, Людмилы Гурьевой и Вячеслава Солянникова. Последние дуэтом исполнили песни, написанные Вячеславом Марковичем на стихи Людмилы Денисовой «Береза» и «Я не заметила, как отцвела сирень»; песни, которые они когда-то пели все вместе.
Выступил сын Людмилы Николаевны – Николай Николаевич Денисов, выходили к микрофону сослуживцы, соседи.
Все детали воспоминаний лишь ещё сильнее подчеркивали то, что постулат «Человек жив, пока его помнят» к ней уже не относится. Её стихи обладают общечеловеческой мудростью, они останутся понятны и близки читателю вне временного и поколенческого контекстов. Великая сила обобщения мысли, выраженной в точных художественных образах, особенно в её поздних стихах, позволяет большой части читающих людей сказать, что это их собственное понимание жизни. Замечательная бабушка Тереза, надежный друг, прекрасная женщина, автор остроумнейших спичей навсегда вошла в историю нашего города, как талантливая поэтесса Тереза Дюпон, легенда Черноголовки — Людмила Денисова.

Наталия Лукашенко

Источник: Лукашенко, Наталья Петровна Сказки и были Терезы : Текст [электронный ресурс] / Наталия Лукашенко // Городская Черноголовская Муниципальная Библиотека, 2018 . — Точка доступа: https://chgbiblio.ru/archives/21456 . — (дата обращения: 12.04.2021)    

Книги Людмилы Денисовой

Денисова, Людмила Николаевна Черноголовские хроники Терезы Дюпон [Текст]: стихи / Людмила Денисова. — Черноголовка : Редакционно-издательский отдел ИПХФ РАН, 1993. -76 с.

Денисова, Людмила Николаевна Стихи и сказки из сундука бабушки Терезы [Текст] / Л. Н. Денисова. — Черноголовка: ИПХФ РАН, 1999. — 90 с.

Врач-фитотерапевт, академик ЕАЕН и РАЕН, к.м.н. К.А. Трескунов о Терезе Дюпон — Людмиле Николаевне Денисовой и её стихотворении «Лекция о пользе сырых растений»

Из книги К.А. Трескунова «Записки фитотерапевта» кн. 2: «Многие читатели «Записок» заинтересовались Терезой Дюпон, ее сочным юмором по поводу Карпа Абрамовича и его трав, они просят рассказать во второй части «Записок фитотерапевта», откуда она, француженка, знает автора, просят включить полностью лекцию «О пользе сырых растений».

Эта история началась с того, что в начале семидесятых годов я ходил по лабораториям Института химической физики в Черноголовке и читал лекции о пользе растений. Меня слушали внимательно, но никто не записывал услышанное ими. Но вот однажды я обратил внимание на кандидата химических наук Людмилу Николаевну Денисову. Меня приятно удивило то, что она во время моей лекции, не поднимая головы, строчит конспект. Я подумал: вот молодец, заинтересовалась. И вот в один из дней перед приемом больных моя помощница медсестра Анастасия Леонтьевна Сеняткина говорит мне:

— Карп Абрамович, вчера в Доме ученых Людмила Денисова читала стихи про Вас и ваши травы, все заливались слезами от смеха.

Конечно, мне неудержимо захотелось прочесть о себе. По телефону я стал просить Людмилу Николаевну подарить мне экземпляр ее произведения. Она обещала, но все тянула с его передачей мне. Наконец объяснила, что боится меня обидеть. На что я ответил, что наоборот, польщен ее вниманием к моей персоне. На другой день «Лекция о пользе сырых растений» была у меня. Стихи очень понравились и моей жене Альбине Михайловне. В ее артистических устах они зазвучали светлым и радостным гимном травам. Родные, друзья и знакомые в Черноголовке, Москве, Калининграде, Саратове, Алма-Ате и Владивостоке неизменно сопровождали ее чтение дружным смехом и аплодисментами. «Лекцию» переписывали, размножали и развозили по городам и весям.

В 1991 г. на страницах первого номера «Черноголовской газеты» вместо Людмилы Денисовой появилось имя Терезы Дюпон. В 1993 г. в Черноголовке вышла поэтическая книга «Людмила Денисова. Черноголовские хроники Терезы Дюпон». В эту книгу вошли «Избранные места из лекции о пользе сырых растений». К моему сожалению, выбраны были не самые лучшие места, поэтому привожу «Лекцию» в первозданном виде.

Лекция о пользе сырых растений.

«Человек появился позже подорожника, весной он очень вкусный. Вначале человек культивировал сорняки (лебеда, крапива, лопух) и ими питался» — К.А. Трескунов

25.09.1976 года. Черноголовка.

Тереза Дюпон.

         Наш Карп Абрамыч Трескунов  
         105 ночей провел без снов. 
         Узнал: откуда ветер дует 
         И вот что он рекомендует: 
         Возьмите божий одуванчик,  
         Цветочек сдуньте, лист в карманчик, 
         А после, говорит маэстро, 
         Возьмите соли марки “экстра” 
         Листочки растолките в ступе 
         И вы забудете о супе. 
         Держите листики в запасе 
         И вы забудете о мясе. 
         Лапчатка, зверобой, душица 
         Должны всегда у вас сушиться. 
         А вот еще совет простой: 
         Калгана на спирту настой 
         С утра три ложки для зарядки 
         И польза, и калган в порядке. 
         А съешь полыни метр погонный, 
         Эффект получишь ветрогонный. 
         Еще трава медвежья дудка 
         Полезна жутко для желудка. 
         Вот птичка склевывает спорыш, 
         А ты на это только смотришь. 
         Рвать то, что склевывает птичка 
         Весьма полезная привычка. 
         Наш Карп во сне и наяву 
         Ночами косит трын-траву 
         И в свой трактат вписал главу 
         О пользе зелий приворотных 
         И для людей, и для животных. 
          Вы замечали как у корта 
         Поборник теннисного спорта 
         Маститый доктор Королёв 
         Пасется в тишине дерёв? 
         Он поедает все новинки, 
         Не пропуская ни травинки. 
         Он истребил весь местный клевер 
         И продвигается на север. 
         Баркалов в стороне японской 
         Ел с аппетитом щавель конский, 
         А Дремин в заграничном рейсе 
         Глотал сырые эдельвейсы. 
         А патриарх Эмануэль, 
         Среди далеких нам земель, 
         Почти всегда возил в кармане 
         Настой шалфея и ромашки. 
         Ведь говорил мне Карп Абрамыч, 
         Советовал: попейте на ночь 
         Настой из васильков лазурных, 
         Растущих на полях культурных, 
         Готовьте на зиму сенаж 
         Душе – покой, кишкам – дренаж. 
         Есть сорняки куда полезней, 
         Чем жить всю жизнь в тисках болезней! "  

Источник: Карп Абрамович Трескунов о стихотворении Людмилы Денисовой: Текст [электронный  ресурс] / Карп Абрамович Трескунов // Фитотерапия. - Точка доступа: http://www.treskunov.ru/recenzii/o_Tereze_Dyupon.html . - (дата обращения 12.04.2021)

Стихотворение «Жалобы говорящего попугая Кеши» Людмилы Денисовой читает Ксюша Вяселева

Афиша

Неделя детской книги:
25.03.2024. «По следам Красной Шапочки»-мероприятие. Детский отдел. 12:30
27.03.2024. «Сказки Матушки Гусыни»-игра-викторина. Детский отдел. 17:30
29.03.2024. «Спящая красавица»-мероприятие. Детский отдел.12:30
29.03.2024. «Радость быть читателем» -закрытие Недели детской книги (чаепитие, конкурсы, награждение активных участников). Детский отдел.

27.03.2024. Международный день театра: «Театральные загадки»-игра-викторина. Макаровская сельская библиотека

27.03.2024. «Тайна и магия книг Дмитрия Емца» -онлайн-игра к 50-летию писателя. Детский отдел.

Студия «Художественное слово»

Занятия студии по понедельникам с 15:30

Курсы Компьютерной грамотности

Занятия проводятся по вторникам  с 11:00

Клуб «В кругу друзей»

Занятия клуба по вторникам с 19:00

Черноголовский историко-краеведческий клуб

Заседания один раз в месяц

Время работы

Библиотека обслуживает читателей:
Понедельник с 9:00 до 19:00, обед с 13:30 до 15:00;
Вторник с 9:00 до 19:00, обед с 13:30 до 15:00;
Среда с 9:00 до 19:00, обед с 13:30 до 15:00;
Пятница с 9:00 до 19:00, обед с 13:30 до 15:00;
Суббота с 12:00 до 18:00, без обеда
четверг, воскресенье — выходные дни
Последняя суббота месяца — санитарный день

Телефоны:
Директор 49-512;
Абонемент 2-22-89;
Детский отдел 2-56-21
Электронная почта: chrg_library@mosreg.ru

График работы Ботовской сельской библиотеки:
Вторник – с 11:30 до 19:00, обед с 14:30 до 15:00
Среда — с 11:30 до 19:00, обед с 14:30 до 15:00
Четверг — с 10:30 до 19:00, обед с 14:30 до 15:00
Пятница — с 11:30 до 19:00, обед с 14:30 до 15:00
Суббота — с 11:30 до 19:00, обед с 14:30 до 15:00
Воскресенье, понедельник – выходные дни
Последний четверг месяца — санитарный день

График работы Макаровской сельской библиотеки:
Вторник — с 11:00 до 19:00, обед с 14:00 до 15:00
Среда — с 11:00 до 19:00, обед с 14:00 до 15:00
Четверг — с 10:00 до 19:00, обед с 14:00 до 15:00
Пятница — с 11:00 до 19:00, обед с 14:00 до 15:00
Суббота — с 11:00 до 19:00, обед с 14:00 до 15:00
Воскресенье, понедельник – выходные дни
Последний четверг месяца — санитарный день

Календарь

Март 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Яндекс.Метрика