Вера Инбер, урожденная Шпенцер, родилась в семье купца второй гильдии, владельца одной из крупнейших одесских типографий, 10 июля 1890 года.
Двоюродным братом отца Веры был Лев Троцкий. Именно он позже оказал значительное влияние на формирование политических взглядов племянницы.
В семье была огромная библиотека, в которой девушка проводила все свободное от учебы время, окруженная героями литературной классики.
Ее первая публикация относится к 1910 году. Тогда же на ее стихи появились первые песни, которые исполнял великий Вертинский. Чтобы укрепить здоровье дочери, родители отправили девушку сначала в Швейцарию, а затем во Францию, где и начался самый романтический период жизни Веры.
Ты проходишь, ты ищешь, ты жаждешь плениться, Ты пленяешься издалека. Я же вишне подобна, надклеванной птицей: Я сладка и горька.
В Париже Вера скоро завела знакомство со множеством творческих личностей. Среди ее новых друзей были прогрессивные для того времени писатели, поэты и художники. Там же познакомилась с будущим супругом. Натан Инбер тоже был романтичен, это он сказал о жене: «Её губы пахли малиной, грехом и Парижем…»
Поменяв фамилию на Инбер, Вера за свой счет издает книгу «Печальное вино». Сборник очень понравился Александру Блоку. Положительную оценку он получил и у Ильи Эренбурга.
Родив дочь Жанну, Вера Инбер начала писать детские стихи, на которых потом выросло не одно поколение. Она стала автором ряда шутливых стихотворений, положенных на музыку.
Песни про Джонни и девушку из Нагасаки до сих пор напевают в нашей стране, не подозревая, кто является автором.
Он юнга, его родина – Марсель,
Он обожает пьянку, шум и драки.
Он курит трубку, пьет английский эль,
И любит девушку из Нагасаки.
У ней прекрасные зеленые глаза
И шелковая юбка цвета хаки.
И огненную джигу в кабаках
Танцует девушка из Нагасаки
из стихотворения "Девушка из Нагасаки" (1922)
Вскоре семья Инбер перебирается в Москву. Важное место в творчестве поэтессы в то время занимают театральные постановки для детей. С особым теплом об этом вспоминает актриса Рина Зеленая: «Вера Михайловна Инбер написала для меня и для себя маленький диалог кукол. – Она была французская кукла Мариетта из Прованса, а я – русская Матрешка… В финале В. Инбер пела: «Я Мариетта, родом из Прованса, / Люблю поэта Анатоля Франса”. А Матрешка, впервые заговорившая со сцены, отвечала: “А у нас есть свой поэт московский –Владимир Владимирович Маяковский». Даже в детских пьесах начинает угадываться революционное влияние дяди.. Она свято верила, что «поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан».
Перемены на родине были пугающими. Как она вспоминала о тех временах: с корнем был вырван старый календарь. И судьбу свою она решила переписать заново.
Вторым мужем Веры Инбер стал профессор-химик Александр Фрумкин. Имея такую надежную опору в столице, да еще и покровительство дяди, поэтесса становится очень востребованным человеком в Москве. Инбер много путешествует по стране, посещает молодежные стройки и делится своими впечатлениями с читателем.
В 1941 она оказалась в Ленинграде. Вера вела дневник, описывая каждый страшный блокадный день. Позже по этим материалам была издана книга. Во время Ленинградской блокады Вера Михайловна написала поэму «Пулковский меридиан», которая считается лучшим образцом ее творчества.
Страх, что И.В. Сталин не забыл о ее родственной связи с Троцким, преследовал Веру Михайловну долгое время. Она пыталась доказать свою преданность: стала соавтором романа «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина», подобострастно воспев в нем рабский труд своих же коллег-писателей, которые гибли на этой «стройке века» от истощения, издевательств и болезней. Участия в создании этой книги ей никогда не простила А. Ахматова. Она даже запретила Инбер написать предисловие к своему сборнику стихов.
Все свое горе (смерть дочери, внука, помещение мужа в психиатрическую клинику) женщина начинает изливать на других людей: включается в травлю Пастернака, пишет донос на Мартынова. Миловидная старушка с ангельским взором выплеснула всю жизнь копившийся страх и отчаяние на своих коллег.
Умерла Вера Михайловна в ноябре 1972 года в Москве. Об ушедших вспоминают только хорошее. И Вера Михайловна навсегда останется в памяти читателей одним из мастеров пера, о которых она говорила: «Пока мы работаем, нас ни пуля, ни смерть не возьмет…»
Читателю Читатель мой, ненадобно бояться, Что я твой книжный шкаф обременю Посмертными томами (штук пятнадцать), Одетыми в тисненую броню. Нет. Издана не пышно, не богато, В простой обложке серо-голубой, То будет книжка малого формата, Чтоб можно было брать ее с собой. Чтобы она у сердца трепетала В кармане делового пиджака, Чтобы ее из сумки извлекала Домохозяйки теплая рука. Чтоб девочка в капроновых оборках Из-за нее бы не пошла на бал, Чтобы студент, забывши про пятерки, Ее во время лекции читал… «Товарищ Инбер ,— скажут педагоги,— Невероятно! Вас не разберешь. Вы нарушаете регламент строгий, Вы путаете нашу молодежь». Я знаю — это не педагогично, Но знаю я и то, что сила строк Порою может заменить (частично) Веселый бал и вдумчивый урок. Теченье дня частенько нарушая (Когда сама уйду в небытие),— Не умирай же, книжка небольшая, Живи подольше, детище мое! (1963) Источники: "Поздно ночью у подушки, Когда все утомлены, Вырастают маленькие ушки, Чтобы слушать сны." Вера Инбер. Забытая поэтесса: Текст [электронный ресурс] // Бейбики, 2014. - Режим доступа: https://babiki.ru/blog/raznoe-interesting/37200.html - (дата обращения: 9.07.21) Вера Инбер: От «юной жеманницы» до «литературной комиссарши», травившей Пастернака: Текст [электронный ресурс] // Культурология, 2020. - Режим доступа: https://kulturologia.ru/blogs/070817/35549/. - (дата обращения: 8.07.21)