8 сентября 1941 года гитлеровцы взяли город на Неве в плотное кольцо. Началась блокада. Елена Оскаровна пыталась попасть на фронт добровольцем, но, не пройдя отбор по состоянию здоровья,  вступила в сандружину районного Красного Креста. Работала медсестрой в детской больнице, участвовала в организации эвакуации детей из блокадного Ленинграда. Одновременно с этим продолжала рисовать и в конце 1941 года поступила на второй курс Ленинградского художественного училища. Когда остановился транспорт, ходила туда пешком – с 18 линии Васильевского острова на Таврическую. Говоря о блокаде, директор училища Я. К. Шабловский просил студентов: «Смотрите, запоминайте, вы – художники, вам потом рассказывать об этом людям». И Елена рисовала. Рисовала город, своих однокурсников, друзей, просто ленинградцев.

«Я не могла не рисовать», — признается художница, вспоминая годы в блокадном Ленинграде. Делала наброски везде — присев отдохнуть в долгом пути из дома на Васильевском острове в художественное училище на Таврической улице и находясь в бомбоубежище, где ленинградцы прятались от налетов гитлеровской авиации. Зарисовки появлялись на всем, что попадалось под руку: прямо на газете, на детских школьных дневниках — всюду. Я училась на художника и мечтала им быть»

Именно это и спасло ей жизнь в те страшные дни, когда в осажденном городе были запрещены фотосъемка и несанкционированное изображение происходящего. После войны эти рисунки стали основой больших графических серий и отдельных листов.

«…Взяла листок бумаги, какую-то кисть и, увидев себя в маленькое зеркальце, решила рисовать то, что вижу. Передо мной была натура, и я рисовала… Вдруг, подняв глаза, увидела слабый свет сквозь щели в шторе. Настало утро. Утро дня, которого я не чаяла увидеть. Я победила! Я преодолела смерть и не подчинилась приказу Гитлера — умертвить всех ленинградцев. Мысль, что я не умерла, что теперь-то я не умру, буду жить, ощущалась каждой клеточкой истощенного организма и вливала силы… Мне стало весело и спокойно. Единственный хлеб, что меня спас, — моя работа и вера».

В ту тяжелейшую зиму Елена Марттила создала многие свои работы, посвященные блокадному Ленинграду. Разрушенные здания, покосившиеся и поломанные фонари, вставшие и покрытые снегом трамваи на рельсах, жёлтые ледяные гирлянды застывших на морозе нечистот, которые жители выливали прямо во двор… И люди, которые превратились в тени самих себя.

«В этой работе я запечатлела встречу с дорогим для меня человеком, моим любимым одноклассником Михаилом Лапшиным. Его оставили работать в военкомате города, и мы на улице случайно с ним встретились в самую-самую блокаду. Он был крайне истощен… у него в руках был кулечек сахарного песка в клетчатой бумажке математической. Ложки две, наверное, чайных.

Он, не глядя мне в глаза, потому что мы не похожи были уже на себя, сказал: «Я ходил к булочной, где получают хлеб, чтобы сменять сахар на хлеб, и никто не сменял». Мы разошлись каждый в свою сторону. Это был мальчик, который больше всех мне нравился. Мне очень дорога эта работа. Это была наша последняя встреча. Он ушел на фронт и погиб под Ленинградом в 1943 году».

Елена Марттила училась с перерывом на несколько месяцев, когда пришлось сопровождать тяжело контуженую мать в эвакуацию. Они выбрались из города в последнем караване, который ушёл в тот год по Дороге жизни.

«Эвакуация по Дороге жизни – самое-самое сильное впечатление военных лет, – рассказывала в одном из интервью Елена Оскаровна Марттила. – Представьте, апрель, белая бесконечность Ладожского озера и сотни грузовиков, которые двигались по настоящей реке-дороге, как моторные лодки! Лёд уже таял, поэтому дорога превратилась в кашу из воды и льда. Водители двигались с открытыми дверями, чтобы выскочить, если автомобиль уйдёт под лёд. А кузовы были забиты измождёнными ленинградцами. Запомнилось, что по обочинам виднелись дыры, куда недавно провалились «полуторки», полные людей. До сих пор не могу опомниться от того страшного зрелища, я коченела от ужаса»

Они оказались в Мордовии. В сельской местности Елене пришлось трудиться на лесозаготовке, работать в колхозе и преподавать в школе, чтобы они с больной матерью смогли прокормиться. Но уже в 1943 году семья вернулась в родной город, с которого советским войскам удалось частично снять блокаду.

Работы художницы сохранились чудом: когда-то она положила их в папку с документами своего отчима, который в те годы работал на Балтийском заводе. По возвращении из эвакуации Елена нашла рисунки в полной сохранности.

Впоследствии Елена Оскаровна долгие годы искала способ, как переработать эти блокадные зарисовки в какие-то работы, пока не нашла метод гравюры на картоне. Этот способ ей показал печатник в Союзе художников. Она сделала один оттиск, и у нее просто полились слезы. «Я поняла, что это оно», — сказал она. 

После войны Елена Марттила окончила Ленинградское художественное училище с красным дипломом и поступила на факультет графики Академии художеств. Однако вскоре ей пришлось оттуда отчислиться, потому что денег постоянно не хватало, а нужно было содержать больную мать. Она работала оформителем, рисовала плакаты, ставила спектакли в кукольном театре во Дворце пионеров. Позже у неё появилась возможность преподавать в художественном училище и педагогическом институте им А. И. Герцена, вести курсы.

Её рисунки очень долго шли к настоящему зрителю, поскольку не нравились партийным идеологам. По этой же причине Елену Оскаровну не принимали в Союз художников СССР. Она вспоминала, что как-то один горкомовский деятель порекомендовал ей уничтожить всю блокадную серию работ, заявив: «Никакой блокады, голода и страданий не было, а была героическая защита города. Вот это и рисуйте!»

Она не только не прислушалась к «настоятельной рекомендации», но и стала ещё больше времени уделять своим попавшим в немилость у власти рисункам, улучшая и дорабатывая их.

«И пока я работаю, пока рука держит карандаш, я буду рассказывать о своих согражданах, о родных моему сердцу ленинградцах», — писала Елена Марттила.

В Союз художников Елену Оскаровну Марттилу приняли лишь в 1981 году, когда ей исполнилось 58 лет. А ещё через четыре года её блокадные рисунки наконец-то были показаны широкой аудитории. Впоследствии их увидели зрители не только на родине, но и в Германии, Великобритании, Франции, США, Финляндии.

В 2017 году серию её блокадных работ показали в Кембридже. Многие из посетителей были настолько впечатлены и обескуражены увиденным, что не могли сдержать слёз. 

«Все рисунки мне одинаково дороги — от махонького набросочка, который возмущает душу, до осуществлённых гравюр, — так описывала свой творческий путь Елена Марттила. — Я никогда не считала, сколько у меня работ. Это как мысли. Есть такие, которые очень долго помнятся. Есть те, которые скоро забываются. Для художника мысли — это то, что он видит и хочет отобразить».

Источники: Ковалев, Петр Рисовала, чтобы выжить: блокада Ленинграда глазами юной художницы / https://tass.ru/v-strane/4883976 // ТАСС, 2018. — Текст : электронный. — URL: https://tass.ru/v-strane/4883976. — (дата обращения: 24.01.2024);

Город призраков: художница, пережившая блокаду Ленинграда, показала всю правду о ней в своих рисунках // Рисую в 50, 2023. — Текст : электронный. — URL: https://dzen.ru/a/ZPwGST1fPn8vDQrH?experiment=948515. — (дата обращения: 24.01.2024)